Он очень устал и спит очень крепко, и будит его она. На мгновение он почувствовал себя в прошлом. Со стены на него печально взирает Лесли Говард. Джуиту снова шестнадцать. Он не обращает внимания на то, что волосы Сьюзан седые, а лицо всё в морщинах. Она его сестра. Он дома. Но что-то не так. До него, наконец, доходит, и он резко встаёт. — Что случилось? — спрашивает он, и тут понимает, что идёт восьмидесятый год, что ему пятьдесят восемь лет, что надо успеть на самолёт. — Сколько времени?
Он откидывает прочь одеяло и вскакивает с постели. Сердце его стучит. Он стряхивает с себя сонную пелену, протирая глаза.
— Только начало седьмого. Я так и не смогла уснуть. Я боялась, что могу проспать, поэтому не стала пить снотворное. — Ты выспишься в самолёте. — Он протягивает руку к халату. — Не могла бы ты заварить кофе?
Он продевает руки в рукава, ступнями ищет на полу тапки, просовывает в них ноги. Он затягивает пояс халата и отправляется в душ.
— Я недолго.
У аэровокзала он помогает её выйти из машины. При ней только ранец, макинтош, кепка и книжка в мягком переплёте. Он ставит её поклажу на обочину. Автостоянки аэропорта забиты. Машину ему придётся парковать далеко отсюда, и ему не хочется, чтобы ей пришлось ковылять весь этот путь обратно.
— Подожди меня здесь на скамейке, — бросает он на ходу.
Машина, которая едет за ними, отчаянно сигналит, и он покидает Сьюзан. В толпе улетающих и только что прилетевших, среди носильщиков, латиноамериканцев и негров, среди груд багажа и нагруженных багажом кареток, Сьюзан выглядит немного растерянной.
Когда он возвращается, рядом с ней стоит Акмазян. Через локоть его перекинуто серое пальто с каракулевым воротником. На голове серая фетровая шляпа с неровными краями, тёмный костюм, белая рубашка, туго завязанный галстук В этой одежде он совершенно узнаваем. В разговоре он краток, сдержан и деловит, каким Джуит его ещё ни разу не видел. Они отыскали место в зале ожидания. Между рядами стульев по плотному ковру с криками носятся дети. У стен выстроились молодые люди с заплечными сумками. Они пьют некрепкие напитки из баночек. Большие группы японцев поедают пластмассовыми ложками лапшу из пластмассовых упаковок, громоздкие немцы громко заказывают билеты у кассовых окон. Сьюзан идёт в туалет. Задыхаясь, Акмазян сообщает Джуиту:
— Сьюзан не должна знать, но я ужасно боюсь перелёта. Просто ужасно.
Произнося это, он вращает толстой шей, бросая взгляды то туда, то сюда.
— Ага, вот и бар. Мне нужно выпить.
— Сейчас восемь утра, — говорит Джуит.
Акмазян хлопает Джуита по руке и поднимает своё грузное тело с узкого стула.