Но он боялся. И, кроме того, стыдился. Щёки его так и горели от стыда. Но нечего было стыдиться. Признавшись, что он голубой, Джуит не солгал бы. И, конечно, он никого не хотел убивать. Какие-то заокеанские политики, маньяки, развязали войну — массовое убийство. Разве можно оправдывать этим то, что теперь убийцей станет он сам? Не этого ли он должен стыдиться? Но то были аргументы Джоя. И в то утро они казались Джуиту слабыми. Хорошо говорить правду, но как быть с тем, почему ты её говоришь? Большая часть его одноклассников ушла на фронт безо всяких вопросов, и скоро уйдут остальные. Ежедневно по всему миру гибли сотни людей. И никто из них этого не хотел, не так ли? Может ли он спасти их? Как? Автобус проезжал мимо зелёных холмов. Джуит закрыл глаза. Он не мог собраться с мыслями. Ему хотелось лежать в тёплой постели и обнимать голое тело Джоя, больше ничего. Он не хотел умирать и не хотел, чтобы умер Джой. Похоже, об этих вещах не принято спрашивать. А никто его и не спросит. Он должен смириться. Он не сможет этого сделать.
Сборный пункт размещался над гаражами в огромной и пустой комнате с грязными окнами, грязным деревянным полом и рядом откидных стульев. Там было несколько дверей, за которыми находились столь же пустые комнаты поменьше. Джуит увидел, что там за длинными грязными столами сидели усталые небритые мужчины в несвежих белых халатах. Они выглядели так, будто сидели там денно и нощно. В главной комнате находилась толпа голых мужчин, растерянных и испуганных. Люди в строгом военном обмундировании выстраивали эту толпу в нестройные очереди. Каждый голый новобранец прикрывал пах листком бумаги, который выдавали при входе. В комнате не топили. Комнату обогревали тела. Не прошло и нескольких минут, как Джуит и те, кто приехал сюда вместе с ним, очутились на сломанных откидных стульях, и офицер с видом мопса, который стоял у пыльного флага, прочёл им короткую насыщенную матом лекцию о порядке прохождения призыва. Джуит едва разбирал, что он говорит. Его сердце колотилось так сильно, что оглушало его. После этого он тоже разделся и тупо встал в очередь. Стоял сильный запах немытых тел.
Как и остальные, Джуит помочился в маленькую бутылку, а заодно себе на ноги и на грязный, пропитанный чужой мочой пол. Он встал у стола и обнажил головку члена перед врачом, который говорил таким изнурённым голосом, что, казалось, сейчас заснёт. Далее Джуит и все остальные, кто стоял в очереди, должны были нагнуться и раздвинуть ягодицы перед следующим врачом, который нёс своё бремя, разумеется, не менее безучастно, чем врач, проверявший члены. Джуит подумал, что с него уже и так достаточно этой армии. Настало время сказать. Он попытался заговорить с молодым врачом, который приложил к его груди холодный стетоскоп и недоверчиво посмотрел в глаза Джуиту. Медсестра с щербатым лицом обернула руку Джуита манжетой, накачала грушу, посмотрела на стрелку тонометра, затем в глаза Джуиту, а затем снова на стрелку. Она тоже недоверчиво нахмурилась.