– Правда? – спросил он прямо по-детски.
– Правда.
Она наклонилась к нему и поцеловала в щеку. Ну и что? Шоу тоже целовал жену и даже обнимал, есть такая фотография.
– Нам с вами такой брак и по фамилиям предписан, – улыбнулась Тина, потому что ей стало очень, очень хорошо. – Я – белица, вы – клобук. Союз двух духовных особ.
Было ужасно приятно, что эта шутка его чрезвычайно развеселила. Тина знала про себя, что с чувством юмора у нее так себе.
– А еще мы близкие родственники через Марка Аврелия, – подхватил Антон Маркович. – Получился бы инцест.
Они еще немного поговорили, уже безо всякой сбивчивости и неловкости, а потом начался второй акт. На деревенском кладбище закружились мертвые невесты.
Расстались в переулке, и каждый удалился в свой подъезд. Так, наверное, Бернард Шоу с женой, пожелав друг другу спокойной ночи, расходились по своим спальням.
Дома Антон Маркович прежде всего исполнил долг благодарности.
– Мария Кондратьевна, – сказал он в трубку, – я знаю, что уже поздно, но знаю я и то, что мой звонок вас порадует. Ваша теория одержала блестящую победу. Не могу даже выразить, до какой степени я благодарен. И до какой степени я счастлив!
– А-а, – протянула Епифьева нисколько не удивившись. – Вы уже сделали Тине предложение? Быстро.
– Да. И она его приняла!
– Ну разумеется. Весталка совершенно счастлива.
– Кто?
– Неважно.
Антону Марковичу хотелось поговорить о Тине, но голос у Марии Кондратьевны был каким-то рассеянным.
– Я вас отрываю отдела? Извините. Просто меня переполняют чувства.
– У меня посетитель. Милиционер.
– В такое время? Что-то случилось?
– Нет, – хихикнула она и перешла на шепот. – Это мой новый респондент, очень интересный молодой человек. Принес оригинальный сувенир – смешной плакат с подписью. Потом покажу и расскажу. А вы мне непременно расскажете, во всех подробностях, как у вас всё произошло.
Зная, что вряд ли уснет, Клобуков встал у окна. Смотрел в небо. Оно было необычное для московского ноября. Ясное и звездное. Только на самом краю сизел туман, то ли отступающий, то ли наступающий.
Счастье, которое испытывал Антон Маркович, было таким же, как это небо – высоким, сияющим, но небезоблачным. Две тучи омрачали его.
Первая была совсем маленькая. Может быть, она просто померещилась и рассеется. Когда Юстина поцеловала его, совсем не пылко, не то что Зинаида Петровна, произошло нечто тревожное. С Зиночкой естественный порыв был – оттолкнуть ее. Тут же возникло сильное – он еле сдержался – желание прижать Юстину к груди и осторожно, губами, снять слезинки с ее глаз. А если бы не сдержался, что было бы? Она в ужасе отшатнулась бы, и всё бы закончилось, еще не начавшись.