Антон Маркович ночью не мог уснуть и сейчас тоже сидел как на иголках. Вчерашнее известие – о том, что Иннокентий Иванович жив – оглушило и ошеломило его.
Когда он вернулся с банкета – ушел сразу после разговора с Бляхиным, – Ада не лежала в постели, а сидела на кухне и ела кукурузные хлопья с молоком. Черепаха была тут же на столе, в блюдечке у нее было то же самое.
– Полюбуйтесь, – сказала Мария Кондратьевна. – Полчаса назад проснулась, встала и будто не было никакой пневмонии. Оделась, стала хозяйничать. Температура нормальная, легкие чистые. Никогда такого не видела.
– Она дала вам себя прослушать? – удивился Клобуков. Он, конечно, очень обрадовался, но сердце сжалось. Если Ада выздоровела, к поискам Баха придется приступить завтра же. Предлога откладывать это мучительное дело теперь нет.
– Не уверена, что она меня заметила. Смотрела мимо. Но не испугалась и терпеливо подождала, пока я ее вертела и щупала. Всё, пойду. И жду вас в понедельник вечером. Адрес – на бумажке.
Епифьева взяла с собой несколько отпечатанных страниц, пожелала спокойной ночи и ушла.
Но спокойной ночи не вышло. Наспавшаяся Ада что-то бормотала черепахе у себя в комнате, Антон Маркович ходил по кабинету, ерошил волосы. Выпил успокоительное, прилег на диван, но вскоре опять вскочил.
Утром перед воскресником пошел к Филиппу, еле дождался приличного времени – и все равно разбудил. Бляхинская жена заставила пить чай, долго рассказывала о своих проблемах со здоровьем, просила направить к хорошим специалистам. К началу собрания Антон Маркович опоздал, зато получил адрес в Коломне и собирался, как только освободится, ехать на страшный суд. Он состоится сегодня…
Шевельнулась малодушная мысль: не написать ли письмо? Но нет. Чашу нужно было испить честно, до дна. Встретиться лицом к лицу, посмотреть в глаза тому, кого предал – и потом как-то жить дальше.
– Поглядим, как ты запоешь, когда вернутся те, кого ты посадил, – шепнул сосед слева, хирург Золотников.
Антон Маркович с ужасом повернулся к нему и увидел, что Леонид Сергеевич смотрит на докладчика.
– Говорят, это Митрофанов, скотина, в сорок девятом на Шинделя донос накатал. За космополитизм и низкопоклонство перед западной наукой. А теперь Шинделя выпустили и восстановили. После октябрьских появится. Интересная будет коррида.
Золотников шумно захлопал – выступление закончилось. Потом еще минут пять поотчитывалась заврегистратурой Серебрякова, руководившая кружком политического самообразования: столько-то прослушано лекций, столько-то проведено семинаров, взято обязательство перед райкомом подготовить материалы для конференции «Победа народно-демократических движений в ряде стран Азии и Африки – торжество стратегии и тактики ленинизма».