— А ты что, не могла раньше об этом узнать? Отец всё темнит и темнит. А я думаю, чего это он хмурый ходит. Такой жених ушёл! Поехал к своей тупой красавице. Спасать тупую дуру, идиот!
— Так, с Гарсией всё понятно, а почему я-то идиотка?
— Потому что, надо было ехать сразу в Кадис и ловить там этого идиота в свои сети. Да если бы я знала, то наплевала бы на мнение нашего отца, и сама бы рванула туда. Никуда бы он не ушёл от меня, один «поцелуй ведьмы», и он был бы моим, ну, или твоим, если бы ты успела за мной.
— Понятненько. Тогда обойдёмся, а может, мы сможем его найти? Давай попробуем? Я видела его голограмму, он ничего, симпатичный, да и с Мерседес этой всё кончено, я думаю.
— С ней, да. Жаль её, была подругой, наивной дурочкой, но не всегда, правда. Иногда мне казалось, что она притворяется, но не суть. Давай проведём ритуал поиска, может быть, найдём его и скажем отцу. Или нет, отцу не скажем, а сами поедем туда, где он будет, если недалеко, конечно. Отцу сейчас не до нас.
— Давай, но ехать никуда не хочу. Ладно, если святой Деве Марии так угодно, то пусть он гоняется за своей Мерседес, всё равно проиграет и попадёт сам в плен. А мы его выпросим себе за обещание жениться.
— Глупая ты, сестрёнка, он не согласится, и отец не согласится, и фон Крацлау не согласиться. Ладно, проведём ритуал поиска, просто из вредности. Ты же вредная, сестрёнка?
— Так же, как и ты, сестрёнка! — и сёстры де Тораль громко рассмеялись. Им было весело и им было смешно. И сам Гарсия интересовал их постольку-поскольку.
* * *
Мерседес проснулась, словно её кто-то толкнул. Вытерев слёзы с заплаканного лица, она подошла к единственному окну и посмотрела вниз. Утро постепенно вступало в свои права, рассеивая ночную мглу, в ближайшем лесу заливались пением мелкие птицы. Природа продолжала жить, а Мерседес уже и не хотела.
Она стояла и смотрела, надеясь увидеть Эрнандо. Конечно, она понимала, что это бесполезно, и она ничего не увидит при всём своём желании. Но всем известно, что надежда умирает последней. А у неё оказалось очень много времени, чтобы понять, насколько она была глупой девчонкой. Глупой и недалёкой девчонкой, с одной только надеждой в сердце. Сейчас её красота ничего не стоила. Ни одного реала. Её положение в обществе, титул, богатство — всё пыль, всё тлен.
Сил рыдать больше не было, сил колдовать тоже, остались силы только на то, чтобы ждать, надеяться и верить. Да, ждать, надеяться и верить. Если он придёт, спасёт и при этом не разлюбит её, то не будет на этом свете женщины, преданнее своему мужу больше, чем она. Не будет, потому что ею будет только она.