И только Эрнандо мог приглушить пламя её жизненной силы, обуздывая его на корню и подчиняя себе. Спокойная, вечно текущая водная стихия могла проникнуть куда угодно, даже туда, где огонь был бессилен. Там, куда стремилась вода, огонь пробраться не имел никаких шансов. Это, всё же, нервировало Мерседес, она не хотела во всём подчиняться Эрнандо. Она хотела быть именно самой собой, а не чьим-то придатком, и именно из-за этого подчас шла на поводу у окружающих.
Встряхнувшись, она задумалась. Ей и правда следовало отправить Эрнандо магическое послание, а то, не ровен час, он может забыть о помолвке и закрутить любовный роман с какой-нибудь местной красоткой, коих, наверняка, было пруд пруди в этой самой Панаме. Это было бы непозволительно… Непозволительно проиграть какой-то знойной гачупинке, и кому, ей? Ей?! Дворянке в надцатом поколении! Нет, не бывать этому. Мерседес ещё раз взглянула на себя в зеркало, поправила волосы, зачем-то коснулась высокой груди и, решительно мотнув головой, отправилась в ближайший пункт магической почты.
Уж она постарается так оформить послание, чтобы у Эрнандо из ушей повалил пар при виде не только её письма, но и образа, который можно было зашифровать в послании. Это, конечно, было вдвое дороже, но дело того стоило. А она-то, дура, думает, что он с пиратами борется, а он, скорее всего, сплавал пару раз на сражения и по борделям шастает. Да ещё и Перес к нему прибился.
Мерседес начала злиться и продолжала себя накручивать дальше.
Уж этих двоих она знает, как облупленных, где Гарсия, там и Перес, где Перес, там и Гарсия. Друг без друга жить не могут. Не такой человек Эрнандо, чтобы не найти своего друга и не уговорить его плыть вместе с ним в неведомые дали. А тот и рад плыть хоть в Новый Свет, хоть на край света. Ему лишь бы пить вино и драться, и приключений побольше, и про бордели не забывать. Мужчины…
Мерседес негодующе фыркнула при этой мысли и зло посмотрела на старика-прохожего, который вёл под узду старого, как он сам, осла, везущего воду. Старик, случайно поймав взгляд рассерженной Мерседес, отпрянул в сторону, дёрнув при этом за узду осла. Осёл всхрапнул и негодующе разразился длинной ослиной тирадой: «ИАааа! ИАааа! ИАааа!
Мерседес снова фыркнула и взглянула на осла, отвлёкшего её от мыслей. «Вот же, осёл!». Осёл, видимо, тоже почувствовал настрой бешеной девицы и заткнулся, делая вид, что внезапно увидел в конце улицы свежую зелёную травку. Мерседес вторично фыркнула и, задрав нос, прошла мимо, вскоре зайдя в дом, над которым висела вывеска: «Магическая почта» и болтался уже выцветший от времени флажок с изображением летящего филина.