И мы пошли в атаку.
Я прыгнул вслед за легковооружёнными людьми абордажной команды, а закованные в кирасы солдаты стали прилаживать трапы для перехода на английский корабль.
Легко перемахнув по верёвке высокий планшир, я оказался на чужой палубе. Удар саблей ближайшего встречного, мягкий уход в сторону, два выстрела в упор из пистолей — и площадка расчистилась. Но ненадолго. Снова два выстрела, и пистоли закончились, а противников оставалось ещё много.
Но, гулять, так гулять! Всё решится в рукопашной схватке. Зажав в правой руке абордажную саблю, а в левой «Клык», я ринулся в самую гущу схватки. Удар саблей, взмах ножом, и брызги крови полетели во все стороны. Здоровенный англичанин, который решил развалить меня надвое, упал сам, захлёбываясь и хрипя разрезанным горлом.
Удар саблей, шаг в сторону, снова удар, выстрел с мостика, и тут пуля сбила с меня морион, на что голова отозвалась долгим гулом. Неожиданный удар сзади в кольчугу, поворот, удар саблей, как шпагой, вспоротый живот. Вокруг меня сражались мои солдаты, убивая и умирая сами. Рукопашная схватка кипела, кровь брызгала фонтаном из отрезанных конечностей, голов и из рваных ран, заливая своими алыми ручьями всю палубу. Тут же валялось оружие, отрубленные конечности, молчали трупы и стонали раненые.
Подошедшие испанские мушкетёры открыли пальбу со шлюпа. Им изредка отвечали пираты, а с орудийных палуб уже поднимались английские канониры, чтобы вступить в схватку. Англичане не собирались отступать, они сражались с отчаяньем обречённых, и их оказалось не меньше, чем нас. Неся большие потери, мы оттесняли всех с палубы к квартердеку, попутно загоняя в трюмы.
Абордажный бой скоротечен и цена боя определяет его победу. Чем жёстче и непримиримее противник, тем больше у него шансов победить. Сознавая всё это, я пошёл на риск. Перед глазами всё время стояла Мерседес, что с ней сейчас происходит? Как она? Каждый убитый враг приближал мою месть за неё и за себя, но где же Морган? Руки прямо чешутся задушить его. В голову ударила дурная ярость, перед глазами потемнело, они налились кровью, движения ускорились, на губах возникла пена. Схватка закипела с новой силой.
Сэр Генри Морган чувствовал приближение старости. Прошли те времена, когда он лихим абордажем брал с ходу корабли испанцев. Да, было время… Были люди… Особенно интересно было в Панаме, где он чувствовал себя всемогущим, а сразу после неё — богачом. Он достиг могущества, стал сэром, пэром, губернатором огромного острова.
И вот на него свалилась эта напасть, в виде загорелого до черноты и одетого в какую-то хрень испанского отморозка. В том, что это именно тот, кто решил ему насолить, сомнений у Моргана не было.