Верно, не надо. При полном входе с погружением, тебя сразу могли отследить.
— Кстати, вы в курсе, что вас объявили? — вдруг осведомился Изя.
Я прищурился, почему-то сразу на ум пришли события на железнодорожной станции. Мурка запела и власти начали охоту.
— Нас ищут? Кто?
Почему-то я не сомневался в ответе, тем больше было мое удивление, когда толстяк вдруг сказал:
— Какие-то серьезные ребята из центра. Когда ты порезал Капу, они приехали на разборку и пообещали пять штук за твою голову и всех кто с тобой тогда был, — сначала он ткнул жирным пальцем в меня, потом поочередно в Шушу и Лерку.
— Откуда ты знаешь, что Шушу порезал именно я?
Толстяк захихикал.
— Иногда удивляюсь таким как вы. Как можно жить без выхода в сеть? Понимаю, конечно, нельзя отследить, то да се, но ведь это полное средневековье, — он шустро развернулся к клавиатуре и застучал по ней. — Об этом уже по всей кибер-окраине гремит.
Стоящая сбоку от увесистого системного блока портативная голо-станция в виде куба засветилась мягкими переливами. Развернулся трехмерный голографический экран.
Хорошая плотность. Картинка, как настоящая.
Проигрались трехмерная запись произошедшей вчера стычки с Капой. Какая-то падла сняла нас на комм, да еще включив функцию трехмерной дорисовки. К счастью оператор находился достаточно далеко и запись получилась неполной. А вот если бы не выпендривался и снимал без развертки в модель-проекции, то нас бы могли опознать.
Стоп. Я покосился на Лерку. Несмотря на общую размытость, характерная одежда делала ее узнаваемой для тех кто встречал ее раньше.
— Ты угадал, — кивнул Изя. — В первую очередь ищут ее. Я потому и открыл, что мне стало любопытно, в какую кучу дерьма моя неугомонная подруга на этот раз влипла.
Капа держит Старомихайловскую. Мы от нее старались держаться подальше. Но сети оказывается раскинули на весь пригород. Чудо что мы еще никому не попались.
— Ладно, мы поняли. Спасибо за предупреждение, — я сделал небольшой шажок вперед. — Только один вопрос: почему ты нас не сдал? Или уже сдал, и впустил специально, чтобы задержать, пока не подъедут мясники на разделку?
В мою правую ладонь скользнул Лепесток. Пузан заметил нож и напрягся. Лерка выступила вперед.
— Он никому не звонил. Правда ведь, Изя?
Толстяк медленно кивнул, не сводя с меня глаз.
— Я друзей не сдаю. Такое у меня жизненное кредо.
Он оставался настороженным, недавно прокрученная голо-запись хорошо показала, как я умею обращаться с ножом.
Еще несколько секунд я смотрел ему в глаза, пытаясь понять, не врет ли он. Вроде нет. Хотя в таких делах никогда нельзя быть уверенным до конца.