По пути к траку Жирного молчали, хотя толстяка аж распирало. Наконец, не выдержал:
– Ну как? Я хорош? Как по маслу прошло.
Брак кивнул, признавая правоту напарника. Получилось действительно хорошо. Лысый убедительно сыграл самого себя. Теперь даже у подозрительного Чегодуна не возникнет никаких сомнений в том, что идея с рейдом принадлежит именно Логи. Наличие жахателя теперь за-ле-ге-нди-ро-ва-но. Никто не будет опрашивать свободных торговцев из-за такой ерунды, да те и сами не скажут. А то прибьют кого-нибудь из проданного тобой оружия, придется на своей шкуре испытывать выверты в логике у разъяренных родственников.
Все собравшиеся за третьим столом будут в один голос твердить, что Чартух сам зарвался. А обозлившийся толстяк, спеша, взял с собой первого попавшегося, кто готов был заплатить. Которым по чистой случайности оказался калека. Кстати, насчет заплатить…
– Логи, верни кристалл.
– Зачем он тебе? Закупаться припасами нельзя, спалишься. Все придется мне делать. Пусть у меня полежит. Мы же напарники.
Ссориться по пустякам с жадноватым толстяком не хотелось. Пусть оставляет. Лишний узелок, которым Брак привяжет напарника к себе. Это ведь калеке лысый нужен позарез, без него не справиться. А вот Логи вполне может плюнуть на перспективу отправиться в Поиск на своих колесах и послать напарника к шаргу. Еще и жахатель заберет.
– Ладно, оставь пока. Я в трак схожу, надо гогглы забрать и банки. Солнце слепит. Ты плащи и веревку приготовил?
– Обижаешь. Еще с ночи. Давай разделимся, так быстрее.
В отцовский трак Брак прокрался осторожно, опасаясь разбудить Джуса, кинул в сумку три увесистые банки из тайника и один из окуляров. Подумав, сунул туда-же длинный нож с наборной рукояткой из северной сосны, подарок матери. Нацепил на голову гогглы и тихо вышел. Даже дверь сводить не стал.
Логи уже нетерпеливо приплясывал на месте. К его снаряжению добавились два объемистых, криво скомканных свертка под мышкой, стянутых вместе тонкой бечевкой. И здоровенная бухта этой же самой бечевки, залихватски перекинутая через плечо. Увешанный вещами толстяк стал выглядеть еще больше, а на блестящей лысине проступили капли пота.
– Долго возишься. Без нас уедут.
– Успеем, - тяжело пропыхтел калека. Быстрая ходьба была настоящей пыткой. – Джуса разбудить боялся.
– Я своему настойку пустырника с самогоном смешал, его из баданги не разбудишь. Мать ее пьет, когда отец храпит громко. Нет в тебе, Брак, тварьческой жилки.