Егорыч было обрадовался такой трактовке особенностей своей половой жизни, но, взглянув в пластмассовые глаза генерала, понял, что радоваться рано. “Проверяет! Знает все и проверяет, сука!”
– Нет, товарищ генерал-лейтенант, – произнес подполковник, как бы что-то внезапно вспомнив, – было пару раз, когда и меня. Очень мне стыдно, но и такое было.
– И тебе понравилось? – вкрадчиво спросил хозяин кабинета.
– Понравилось, – ответил Егорыч и опять разрыдался. На этот раз совершенно осознанно, даже несколько преувеличивая свои переживания. Всю жизнь он проработал в “Недетском мире” и правила знал хорошо. Разоружаться перед партией и старшими товарищами следовало полностью.
– Вот теперь верю, – по-деловому сухо прокомментировал генерал. – Рассказывай. Хотя я и сам все знаю. Но ты расскажи, лишним не будет.
Егорыч, подхватив официальный тон, коротко изложил суть дела. В конце, правда, для верности пару раз сдержанно всхлипнул. Кашу маслом не испортишь.
– Вот что, Николай Егорыч, – после паузы сказал Овдеенко, – как быть с тобой, я пока не знаю. От службы ты временно, до окончания проверки, отстранен. Можешь сходить в отпуск, но дальше дачи не езди. Понадобишься – позовем, а чувствую, что понадобишься. Штука этого парнишки действительно интересная, я распоряжусь, чтобы мне установили, сам разобраться хочу. Может, и стоит двинуть ее в массы, под нашим контролем, естественно. О каждом знать его подноготную – это невредно. А может, и на Запад стоит двинуть, еще интереснее получится. Что касается твоей сексуальной ориентации… Плохо, конечно, Светлану Сидоровну жалко, сына, но бог тебе судья. Главное, чтобы нравственная ориентация патриотической оставалась. А пока иди. Иди себе с богом.
Воспрянувший от благосклонности генерала Егорыч резво вскочил и двинулся к дверям. Уже у самого выхода он услышал слова как бы вслух рассуждающего хозяина кабинета:
– А вообще, если что, так у нас отряд боевых пидоров есть. Спецназовцев, так сказать, жопного фронта. Может, туда его…
Последним, что различил подполковник Николай Егорович Курган, покидая кабинет, был издевательский смех генерала.
Дальше смотреть реконструкцию реальности, предоставленную русским царем силам добра и порядка, стало скучновато. История повторялась много раз, пока не добралась до самого верха. У каждого начальника, к которому по цепочке попадало мое злосчастное изобретение, оказывалась своя червоточинка. В принципе начальники мало чем отличались от всех остальных людей, разве что гниль у них была гнилее, а демоны, дремлющие внутри, демонее. Мой поисковик, как раскаленная эстафетная палочка, жег им руки, и они, крича от боли и ужаса, перебрасывали его друг другу.