— Да я уж поняла, сынок, — ответила, улыбаясь, Умринисо.
— Вы, Кадыр-ака, завтрак для учащихся приготовьте повкусней. Придумайте что-нибудь. И представителя накормим.
— Я тоже понял.
— А вы, Салимахон, подготовьтесь к уроку получше.
— Я готова.
— И хорошо бы вывесить первый номер стенной газеты. О пионерском сборе. Сумеете?
Салима помотала головой так, что косички заплясали вокруг струями черного дождя:
— Не успею. К завтрашнему утру!
— Хоп.
— Как он мог на такую работу попасть? — удивилась Салима, окончательно вспомнив вдруг, кто такой этот Обидий.
— Должность-то у него, скорее всего, и невеликая, но учреждение значительное. Постараемся, чтобы он удовлетворил все наши просьбы, — сказал Масуд.
— Дай бог, — повторил Кадыр-ака.
Обидий приехал через час, еще более важный, чем был всегда и запомнился соученикам по педучилищу. Появился он опять со стороны моста, проехал через гузар. Трошин и Исак-аксакал видели это с веранды второго этажа сельсоветского дома. Они успели обговорить, как надо встретить Обидия, виду не показав, что его ночной заезд к ишану известен.
— А возможно, они родственники? Упросили кумушки-бабушки навестить, передать приветы и подарки…
— Если так, чего тогда ему прятаться? Второй раз появляться со стороны моста.
— Э-э, — сказал Исак-аксакал, — неудобно. Молодой человек, представитель новой власти, и вдруг… такое дело! Кому захочется, чтобы тебя видели, как ты с ишаном обнимаешься? А родственников обижать тоже не годится. Восток, вы не знаете, как это у нас расстраивает людей, на всю жизнь могут разойтись…
— Знаю. Я эту землю давно знаю, вдоль и поперек ногами исходил, на коне изъездил. Я ее люблю. Все на ней должно быть по справедливости. Вот поэтому я прошу: не будем показывать Талибу, что знаем про его ночной поворот…
— Это хорошо. В самый раз! Мне это по душе.
— Но… вы не очень-то рассчитывайте на самое лучшее, аксакал. Разные бывают родственники. Одни — по крови, другие — по духу.
— Да, да, понимаю, но думать не хочу. Молодой, уважаемый…
— Встретить его и надо с уважением.
— Найдем самый чистый дом, кормить вкусно будем, по-ходжикентски. Встретим, встретим! Как его зовут?
— Талиб, сын Обида.
— В Хумсане, тут, недалеко, я как раз туда ездил той ночью, когда Нормат чуть не убил мою Кариму, жил писарь, звали Обид. Кличку ему дали Обид-скандалист. Уж очень скандальный был, прямо не разговаривал с людьми, а грыз всех, чуть что. Не его ли это сын?
— Мало ли на земле Обидов?
— Нет, этот, говорят, в Ташкент уехал, где-то там работает секретарем, большим человеком стал. Доскандалился!