— Куда?
— Не знаю.
Масуд зашел к «аксакалу» и при нем подивился странному поведению представителя.
— Ночью ушел к ишану, — уверенно решил «аксакал».
— И сейчас его дома нет!
— И сейчас там, у ишана. Это уже не похоже на то, что одни приветы привез… Трошину надо сказать.
— А если просто не спится, погулять пошел?
— Проверим сейчас.
— Как?
— Кого-нибудь пошлем в дом ишана.
— С чем?
Исак задумался, свел опущенные брови.
— Эх, хорошо бы вашу учительницу послать, Салиму. К женам ишана.
— Еще рано. Жены ишана дрыхнут, наверно.
— В кишлаках все рано встают. Салима пойдет к ним от сельсовета, с поручением… Важное поручение, давно пора сходить. От меня! Она сама уже на ногах?
— Конечно. Тетрадки проверяет. Помогает тете Умринисо в уборке.
— Я научу ее, как вести себя, что говорить.
Салиму они застали во дворе школы, с веником, оборвали ее работу, и за две минуты Исак-аксакал объяснил свой замысел. Во двор ишана пробраться не так просто. Его ворота — всегда настежь, но возле них сидят дервиши и сторожат вход день и ночь не хуже самой злой цепной стражи. Поэтому ишан и держит ворота нараспашку так безбоязненно. Лучше всего одеться в паранджу и выдать себя за родственницу кого-нибудь из жен ишана. Их четыре: Зебо — она старшая, хотя ей всего тридцать семь лет, Улфатхон, Иффатхон и Назика, самая младшенькая…
Салима повторила имена, спросила:
— Я же от сельсовета пойду, зачем мне паранджа?
— Дервиши — народ первобытный, они плевали на сельсовет. А паранджа — другое дело. И голос женский… Они теперь внимательно смотрят, заставят лицо открыть — не спорь. К Назике пробрался однажды ее любимый, из родного кишлака, надел паранджу и… Никто не знает, сколько раз он так проходил! Пока не попался… Кажется, Маликджаном зовут. Дервиши его избили до полусмерти, потому что знали, что их ишан будет бить. И он бил. Палкой! Досталось. Ну ладно… Главное — во внутренний двор попасть. Вошла — победа за тобой!
— А что мне там делать?
— Поговоришь с женами ишана. Как живут, что думают? Слыхали они о новом законе, о свободе, которую женщинам новая власть дала? Закон всех касается, ишанов — тоже.
— Хотите ишана прижать? — спросил Масуд.
— А что? Будем ждать, пока они нас еще раз ударят? Нет, раньше мы их. Хватит!
— Я поняла, — сказала Салима. — Но вдруг они со мной говорить не захотят?
— Как так не захотят? У вас, у женщин, свой язык. Побеседуй с ними по душам, с каждой, если надо. Как птицы говорят! А чтобы дервиши покладистей были, вот, возьми… — Исак порылся в поясном платке и вынул аккуратно свернутую бумагу. — Это вызов ишану в сельсовет. Завяжи его в узелок, отдай и скажи — дедушке ишану. Дервиши подумают — подарок, а ишан прочтет, разберется. — Глаза «аксакала» засветились мальчишеской хитринкой. — Умринисо, паранджу — быстро — и чачван! Иди, доченька, не бойся, чего задумалась?