– Я работаю над картиной «Dolce far niente»[6], – произнес он на ломаном итальянском.
Маддалена невольно улыбнулась.
– Вы как нельзя лучше подходите для моего полотна. Соглашайтесь, прошу вас, – взмолился он.
– Вы гнались за мной через весь Лондон, чтобы предложить работу натурщицы? Это не могло подождать до утра? – Теперь в ее голосе звучал не страх, а любопытство.
– Я не мог так рисковать, ведь мы могли больше не встретиться в академии, – ответил он.
– Когда вы хотите, чтобы я приступила к работе?
– Завтра.
– Днем я занята в академии.
– Приходите утром, потом я провожу вас в академию.
– К вам домой я не пойду.
– Это студия… – возразил он.
– Об этом не может быть и речи, – решительно ответила Маддалена.
– Так и быть, встречаемся в академии, я попрошу у директора свободную аудиторию, – согласился он.
– Договорились.
Губы художника расплылись в улыбке, осветившей его лицо. Только сейчас Маддалена заметила, насколько он хорош собой. Темнота и мелкий, непрекращающийся дождь скрыли заливший ее щеки румянец.
– Тогда до завтра, – попрощался он.
– До завтра, – пробормотала Маддалена, заспешив прочь. Пройдя несколько метров, она вдруг вспомнила, что не спросила имени художника. Обернувшись, увидела, что тот стоит под дождем, не сводя с нее глаз. Тогда она вернулась.
– Джон Уильям Годвард, – представился он, опередив ее вопрос.
– А я – Маддалена Сплендори, – почти шепотом ответила она.
– Я знаю.
Рим, 10 сентября 1933 года
Кафе «Араньо»
Маддалена с дочерью прибыли на встречу с небольшим опозданием. Город напоминал муравейник. Осень только начиналась, а римские улицы кишели людьми, вернувшимися из загородных имений или с морского побережья. Оживилась и торговля. Адель Фенди с двухлетней дочерью и младенцем на руках сидела за одним из столиков. Увидев подругу, она заулыбалась и помахала рукой в знак приветствия. Адель выглядела сногсшибательно. Платье нежно-голубого цвета с ниткой черного жемчуга, шляпка в тон и ажурные перчатки делали ее похожей на героиню изысканного английского романа.
Подруги договорились встретиться на нижнем этаже палаццо Мариньоли, в котором находилось кафе «Араньо», в двух шагах от здания парламента. Впервые Маддалену сюда привел Федерико. Это кафе, излюбленное место римской интеллигенции, в конце девятнадцатого века основал выходец из Пьемонта Джакомо Араньо. Французский писатель Эмиль Золя, окрестивший его «сердцем Рима», попал в точку: любимое место сборищ лучших умов города было заодно и местом их скандальных стычек. Именно здесь в 1926 году Массимо Бонтемпелли влепил пощечину Джузеппе Унгаретти. Ссора закончилась дуэлью на шпагах в особняке Пиранделло на виа Номентана. Не раз, приходя сюда с Федерико выпить кофе, они встречали Филиппо Томазо Маринетти и Луиджи Пиранделло собственной персоной. С тех пор как в прошлом году кафе полностью обновили, Маддалене еще не доводилось здесь бывать. Поэтому для встречи с подругой она остановила свой выбор на этом заведении.