Хотя уже целых полгода после развода, кроме отсутствия пива по утрам, Евгения ничего особо не волновало, всякий раз при редких встречах с Лугариной на общей кухне в его душе поднималась горячая волна смятения и непереносимого любопытства. На лицо старухи всегда был нанесен искуснейший макияж, причем весьма приличной косметикой, в чем Евгений, как фотограф, хорошо разбирался. А вот какими духами она пользуется, никак не мог понять. От нее всегда пахло иначе, но одинаково будоражаще. Словно восточные благовония с нотками персика, жасмина, розы. К Анастасии Александровне никогда никто не приходил в гости, но сама она частенько исчезала порою на целый день, порою на целую неделю. Кто она, откуда, зачем так многозначительно улыбается при встрече? Владимиров мучительно хотел проникнуть в тайну одинокой соседки. Но как это сделать, он не знал.
И вот именно сегодня Лугарина попросила нового соседа помочь ей передвинуть мебель в комнате. Как сказала с легкой улыбкой, ей захотелось сменить обстановку. Евгений с готовностью согласился помочь и добавил, что зайдет к ней через несколько минут.
Зубная щетка, расческа были пущены в ход, найдена чистая рубашка, и вот он стучится в дверь соседки. Увиденное в полутемной комнате не разочаровало, а наоборот, заинтриговало еще больше. Окно в тенистый двор занавешено тяжелой синей шторой. В углу шкаф темного дерева. Сервант, на котором теснятся фарфоровые статуэтки, медный подсвечник. Кровать с балдахином. В центре комнаты — круглый столик и два черных кожаных кресла на резных деревянных ножках. Большое трюмо с зеркалами нараспашку. Повсюду множество коробочек, шкатулок, ящичков. Вся мебель возрастом явно намного старше хозяйки.
После того, как круглый столик и два кресла были передвинуты с центра комнаты к стене, Лугарина вдруг спросила гортанным голосом, пристально глядя на своего помощника:
— Вы никуда не торопитесь, Евгений Викторович? Не хотите ли составить мне компанию, выпить чашечку кофе? Не растворимого. У меня есть отличный зерновой кофе. Видите кофемолку, умеете ею пользоваться?
— Нет. То есть, да. Не тороплюсь, — сказал торопливо Евгений. Черт возьми, откуда она мое отчество знает? — Я умею молоть кофе.
— Распоряжайтесь здесь, сударь. А я пока пойду на кухню, поставлю на огонь чайник. Предпочитаю по утрам китайский чай. Да, кстати, не надо поминать, особенно с утра, черта, — последние слова старуха недовольно пробурчала уже от самого порога комнаты.
Владимиров подошел к серванту, из жестяной коробки, на крышке которой был нарисован дракон, насыпал горсть зерен в антикварную кофемолку и стал крутить ручку, но какая-то смутная мысль будоражила, не давала покоя.