Мне оставили форму, но отобрали кожаные ремни.
После этого отвели вглубь здания и закрыли в маленькой комнате, размером с монашескую келью. Здесь я должен был дожидаться, когда придет моя очередь и меня вызовут на допрос.
Я уже подозревал, что допрос пройдет не в такой дружеской обстановке, как разговор с князем Гейнором и гестаповцами.
Глава четвертая
Лагерная жизнь
Писатели много лучше меня испытали ужасы и муки гораздо более худшие, чем те, что выпали в лагере на мою долю. Я, можно сказать, оказался в привилегированном положении по сравнению с бедным господином Фельдманом, с которым сидел в одной камере в то время, когда гестаповцы и громилы из СА были заняты «выбиванием» признаний.
Военная форма пропала в первый же день. Меня отправили в душ, и, вернувшись, я обнаружил только полосатую тюремную робу, слишком тесную и короткую, к ней был пришит красный треугольник «политического». Выбора мне не оставили. Одевался я под издевательское улюлюканье и непристойные выкрики охраны, напомнившие мне о печально известных наклонностях их вождя Рёма. Я никогда не предполагал, что мне придется пережить подобный страх и убожество, но ни на секунду не пожалел о своем решении. Их жестокость даже укрепила меня. Чем хуже ко мне относились, чем чаще я становился мишенью их издевательств, тем больше утверждался в том, насколько важна наша фамильная реликвия для нацистов. Сам факт, что люди, обладающие такой властью, стремятся получить власть еще большую, говорил о том, насколько они не уверены в себе.
Их убеждения были оправданиями изгоев, трусов и неудачников. Подобные убеждения не годятся для тех, кто собирается встать во главе государства. Жестокость нацистов с каждым днем лишь усиливалась, поскольку их вождь и его приспешники все больше боялись сопротивления, даже малейшего. И это означало, что они крайне уязвимы.
Первый допрос оказался весьма жестким и полным угроз, но физически я почти не пострадал. Думаю, они хотели, чтобы я «прочувствовал» все ужасы лагерной жизни и размяк. Другими словами, я мог бы найти выход из этого ада, если бы усвоил урок, который мне преподали. И я его усвоил.
Нацисты уничтожали все устои демократии и утвержденного закона, которые они использовали, чтобы дорваться до власти. Но без этих устоев власть их могла удержаться лишь за счет постоянно растущего насилия. Такого, которое, как показывает история, в конце концов уничтожает самое себя. Иногда парадокс является самым обнадеживающим качеством мультивселенной. Весь мой прошлый опыт привел к одной радостной мысли, что Бог и сам является парадоксом.