Не будет лишним сказать, что вся история с ГКЧП стала проверкой на верность. Роль телевидения и в целом СМИ в тот момент была сверхзначимой. Появилось новое государство – демократическая Россия. СССР уходил в прошлое. Да, это было полноценной драмой, и рассуждения, могли ли события иметь другой результат и был ли неизбежен крах СССР, – малоубедительны. История не приемлет сослагательного наклонения: вот если бы… Что произошло, то произошло. И так называемое осмысление «если бы» – это уже другая история.
Помню такой момент. Фиксируется вдруг мысль – Силаева в Белом доме нет. Мы здесь, а Силаева нет.
Уехал. Неважно почему, неважно куда. Уехал – это главное. Ельцин показывает глазами на аппарат, по которому звонил Силаев. Мне кажется, что я слышу их разговор по спецсвязи. «Слушаю вас, Иван Степанович». А дальше говорит только Силаев. Полторанин заговорил первым, всё-таки речь идёт о премьере. Говорил не то чтобы сочувственно, скорее, без осуждающего протеста, оставляя Силаеву шанс: «Может быть, он навестить родственников поехал. Посмотрит и вернётся».
Типичный Полторанин, вкладывающий в любую фразу долю иронии, которая никак не прочитывалась на его лице. И только потом, если подвох разгадывали и на него откликнулись, он начинал смеяться первым. Тогда случилось нечто похожее. Полторанин выдержал недоверчивый взгляд президента и лишь потом лишил своего премьера всяких надежд.
– Им к нему ещё ближе ехать, чем сюда.
Смех был бы кстати, но смеяться расхотелось.
Я спросил у Ельцина: что он ответил Силаеву?
– Он мне: «Прощайте, Борис Николаевич». А я ему: «До свидания, Иван Степанович».
И это уверенное «До свидания» было рассчитано уже на нас. Президент не сомневался. Президент верил и вдруг, словно выступая перед толпой, энергично закончил: «Пусть прощаются они, а не мы».
Почему я вспомнил именно этот эпизод? Потому что спустя ночь стало известно о намерении руководства ГКЧП вылететь к Горбачёву. Никто не знал замысла этой экспедиции. Зачем летят? Арестовать президента, покончить с ним?
История России знала всякое. В Белом доме получили информацию об этом внезапном визите с опозданием, перехватить лидеров переворота до их отлёта в Форос не удалось. Единственный выход – посылать свой самолёт. Затея рискованная, можем проиграть. Надо опередить заговорщиков, оказаться у Горбачёва раньше их. Тут же возник вопрос: «Кто полетит?» Чаши весов застыли в равновесии. Эти несколько часов справедливо назвать паузой двоевластия, какой-то миг – и одна из чаш весов движется вниз. Но этот момент ещё впереди, и вот тогда всё тот же Полторанин предлагает кандидатуру Силаева в качестве руководителя группы, направляемой к пленному Горбачёву. Замысел рискованный, но выигрышный – встретиться с Горбачёвым и вернуться с ним в Москву на российском самолете. Задача отчасти была выполнена, и минутная слабость премьера в ночь с 19 на 20 августа перестала существовать в историческом контексте.