И вторые президентские выборы 1996 года опять же проходили в атмосфере политической неустойчивости. Свидетельством чего была абсурдная отставка Черномырдина. Подобных ошибок Ельциным совершено достаточно, и это в большинстве своём были его личные ошибки.
Так или иначе, после своей отставки я должен был ответить на вопрос: что дальше? Моя телевизионная эпоха кончилась – или?.. При всех изъянах команде ВГТРК удалось сделать главное, а это было моей целью, моим замыслом.
И нам с Анатолием Лысенко удалось добиться главного, что и стало объединяющей идеей всей команды. В чём её суть? Создать другое телевидение и другое радио. И в целом нам это удалось, но конфликты с властью имели именно эту причину. Понятие «другое» вначале заворожило Ельцина, а затем насторожило, и началось…
Нечто подобное я создавал в шестидесятых. Когда покинул Ленинград и перебрался в Москву в связи с моим конфликтом с первым секретарём Ленинградского обкома партии Василием Сергеевичем Толстиковым. Не стану вновь говорить о сути конфликта, об этом я рассказывал ранее. Я не умел находиться в подчинении. Мне всегда не хватало поля свободы. Это делало из меня неудобного для многих человека. После моей отставки с поста председателя ВГТРК вокруг меня образовался некий вакуум. Как создатель Российского телевидения и радио и его первый руководитель, я был, конечно же, фигурой и знаковой, и заметной.
Все эти почти семь лет меня числили как одного из опорных сторонников Ельцина, тому свидетельством был и 1991 год – ГКЧП, и 1993 год – русский парламент, президентский указ 1400 и новый вооружённый мятеж.
Ельцин оказался в критической ситуации, и Российское телевидение фактически спасло президента. Хотя именно в этот момент была предпринята попытка Коржакова и его окружения дискредитировать меня и отстранить от руководства телевидением, но, однако, мы спасли президента в 1993 году, как, впрочем, и эту самую триаду – Коржаков, Сосковец, Барсуков. В тот момент желающих предать Ельцина было намного больше, чем желающих его защитить. Речь идёт о властной и привластной элите.
Я понял это и боролся с помощью телевизионного эфира. Именно увиденный и материализованный народный гнев остановил и парламент, враждебный президенту, и лукаво качающихся из стороны в сторону силовиков из МВД и ФСБ, и специализированные воинские части. Мы включили в процесс регионы страны, их голос зазвучал по Российскому радио и телевидению.
Это и предрешило перелом в 1993 году. Казалось бы, экзамен на верность президенту сдан на отлично, но мы просчитались. Оказалось – президенту нужны не сторонники, а послушники, и нарушивший при этом климат послушания – неминуемый враг. У президента был свой взгляд на подчинённых и на людей, зависимых от него, похожий на взгляд феодала.