Была и третья ошибка. В современных условиях шанс на успех имеет только популярный политик. Организаторы ГКЧП, а проще говоря, путча этим пренебрегли. Более того, сделали опрокидывающий шаг. Они объединили в руководстве ГКЧП по сути самых непопулярных и нелюбимых народом политиков: Павлова, Язова, Крючкова, Пуго, Янаева, Стародубцева, мало кому известных Бакланова, Шейнина, Тизякова и других; непопулярность, умноженная на одиннадцать (число членов ГКЧП), не создала героического образа коллективного спасителя народа. Всё остальное – и невладение ситуацией в армии, органах МВД и КГБ, и масштаб собственного страха – было в-четвертых, пятых, шестых. Неподготовленность ситуации оказалось очевидной.
Путч был, но шансов одержать победу не было. Случись невероятное – они взяли власть. Их пребывание у власти могло претендовать не более чем на месяц, а затем неизбежный бардак, порождённый путчем.
Неожиданность была следствием нелепости, затем ссылки на предостережение ЦРУ, предупреждение прессы о контрнаступлении реакции, всё это не более, чем массовый всплеск эмоциональных интеллигентских чувств. Таких предупреждений было сверхдостаточно, но все они предполагали более отдалённую перспективу путча.
Силы противодействующих демократическим реформам были разобщены, они не имели явно выраженного лидера. У них не было экономической концепции, им нужна была помощь третьей силы, которая существовала как некое предощущение. Они нуждались в поддержке более широких слоёв общества и предположительно имели её в лице директорского корпуса ВПК и Агропрома, лишившихся монопольности, и ещё КПСС и РКП. Да и провинциальная исполнительская власть, имевшая партократическое происхождение, только условно могла считаться властью демократической. И всё-таки инициаторы путча совершили два очевидных просчёта. Переоценили авторитет вышеназванных сил, якобы их предполагаемых союзников, степень их влияния на массы, им подвластные. Поддержка директорского корпуса не значит – поддержка завода. И, во-вторых, они сочли недовольство политикой Горбачёва – недовольством всеобщим. К тому времени рейтинг Горбачёва опустился до самого низкого уровня в его биографии 10–12 %.
К этому добавили неустанное декларирование реформ при их полном отсутствии. Чисто эмоциональное восприятие – либералы провалились, либералы не могут.
Я остановился на этой теме подробнее, чем хотел, потому как в связи с 25-летней годовщиной этого события абсурдных оценок было сверх меры. От бредового утверждения – мы утратили шанс спасти СССР, на чём настаивали два политических антипода, Жириновский и Зюганов. Жириновский не устаёт повторять, что он был первым, кто поддержал ГКЧП. Притом амбициозная глупость запоминается более, чем нечто иное; Владимир Вольфович неудержим в своих претензиях на роль пророка называть ГКЧП революцией. Причём в стране, пережившей Октябрьскую революцию, которая её практически и образовала, так в ближайшем будущем появился политический бренд СССР, по сути социалистическая империя. И при этом называть политические потешности, такие как «ГКЧП», революциями – унизительно и безграмотно.