Никакой здравой логики в этом отторжении не было. Чисто личное неприятие, не более того. Познеру не нравилось, что я, когда создавал Российское телевидение, а затем семь лет его возглавлял, разрушал стереотипность телевидения и радио – и в первую очередь утверждение, что в информационных программах никакого анализа, дискуссионности, столкновения точек зрения быть не может. Я был противником этих взглядов и считал разрушение догм, установившихся на телевидении, бесспорным благом, потому как сложившиеся стандарты делают телевидение одинаковым.
И эта одинаковость пагубна, но непохожесть надо научиться делать, и делать её интересной. В ту пору Михаил Лесин, как глава Газпром-Медиа, возглавлял этот телерадиосовет. И он выступил против исключения из содружества общероссийских каналов якобы сугубо московское телевидение ТВЦ, которое, конечно же, было плацдармом мэра Москвы Лужкова. При голосовании, которое стало итогом заседания совета, идея отторжения ТВЦ из клуба ключевых каналов не прошла. Большинство с небольшим преимуществом высказалось против.
Помню как «взглядовцы», которые инициировали идею вывода ТВЦ, были разочарованы. Их замысел провалился.
Победа, которую в этой схватке одержали мы (ТВЦ), была в значительной степени заслугой Михаила Лесина. Его поддержка ТВЦ оказалась знаковой. Она, бесспорно, придала нам сил. В этой борьбе был один момент, его правомерно назвать принципиальным.
Большинство российских компаний, которые входили в совет, были частными, исключение составляла ВГТРК, она оставалась государственной компанией. Так вот, ТВЦ являлась тоже государственной компанией, что в определённой степени скорректировало баланс в телевизионном совете. А это было немаловажно. Выиграло телевидение от того, что возобладал частный сектор, или проиграло – вопрос непростой. Уходить от советских догм правомерно и значимо, только объединив всех и вся, государственное телевидение и радио, что, по сути, естественный шаг к развитию – тогда появится результат. И мы этот шаг сделали.
Вопрос в другом. Какова роль государственного телевидения в рыночной среде СМИ, которая, начиная с девяностых годов, стала определяющей нормой. Я был инициатором идеи максимальной свободы СМИ, когда нормой их существования является конкуренция, естественно, конкуренция творческая, в которой государственные компании на равных конкурируют с частными, не подавляют их, а конкурируют. Более того, в условиях рынка с точки зрения экономического ресурса государственные компании сплошь и рядом уступают частным, но конкуренция даёт им не преобладающие, а равные права. Вот к чему должны привыкнуть государственные компании. Теоретически, казалось бы, всё справедливо. Но практически картина бытия выглядит иначе. Государство – это власть. И государственные СМИ живут не по законам свободы слова, а по законам «государства, учитывающего принципы и нормы свободы слова». И если частный владелец СМИ говорит, что он как владелец вправе определить политику СМИ, которыми он владеет, и быть независимым от давления государства на эту политику, то владельцем государственных СМИ является государство. И для них политика государства является нормативом их повседневного творчества.