Почему Путин этого не сделал, хотя понимал всю абсурдность амбициозного решения Медведева, – это уже другая история. Но все не лишённые драматичности события случились.
К этому времени я уже проработал с Лужковым порядка тринадцати лет, из них семь возглавляя ТВЦ – Московский телевизионный канал, а затем полиграфический комплекс «Пушкинская площадь» в качестве генерального директора ещё шесть лет. С уходом Лужкова все проекты, соучастником и инициатором которых он был, а ТВЦ и «Пушкинская площадь» были именно такими проектами, пошли по нисходящей. Новая власть старалась от них избавиться. Не буду вдаваться в детали – как я уходил, почему я уходил. Оказавшись на свободе, вне функции генерального директора того или иного предприятия, я понял, что затевать новый проект в возрасте 80 лет не совсем разумно, хотя я, бесспорно, мог это сделать, но найти союзников в изменившейся ситуации было непросто. И самое главное, помимо всех профессиональных значимых постов, которые я занимал, я был писателем.
Будучи на своих постах и как создатель Российского телевидения и радио – компании ВГТРК, и как создатель издательского комплекса «Пушкинская площадь», а затем полиграфического комплекса, а ранее как депутат российского парламента в 90-е годы, понимая, что меня начинает захватывать и переманивать политика, я понимал, что спасение в писательском кредо. И за эти годы, сумасшедшие годы: сначала лихие девяностые, оказавшись в эпицентре тех политических событий, а затем путинская эпоха, пропитанная политическим борением, но теперь уже не с младореформаторами, а наследниками их курса неолиберализма, я написал и издал три книги, ставшие по-своему летописью этих непростых событий на правах их свидетеля, но в большей мере участника их: «Хроника времен „царя Бориса“», «Тревожные сны царской свиты», «Аншлаг в Кремле. Свободных президентских мест нет».
По своей сути я – прозаик, и моё прежнее писательство – одиннадцать изданных книг – это романы, повести, рассказы. И вдруг политика. Бесспорно, она меня научила думать, анализировать, свидетельствовать, но очень важно, чтобы она не разучила меня писать. Но это уже решать моим читателям.
И всё-таки, возвращаясь к мысли, что встревожило меня в уходящем стремительно времени – моя память, которая уходит быстрее, чем само время. В день своего юбилея я словно очнулся и понял – сейчас или никогда. Я обязан написать книгу жизни, обязан. Жизнь была непростой и противоречивой, и название книги родилось «Жизнь вопреки». Вот так! Всё на самом деле так и было. Вопреки привычному, логичному, с первых шагов самостоятельной жизни. Не знаю, прав ли я, но когда вы пишете воспоминания, начинайте с самого близкого, то, что помните лучше всего, иначе, при погружении в отдалённое, близлежащее начнёт удаляться с невероятной скоростью.