Василий умер пятидесяти трех лет, простудившись на охоте, когда сыну было три года. Поняв, что смерть близка, великий князь велел сжечь все документы, на которых его братья могли бы основать свои претензии на трон. Д ля обеспечения престолонаследия сына он ввел в круг душеприказчиков дядю великой княгини князя Михаила Львовича Глинского, авантюриста, еще недавно сидевшего в тюрьме по обвинению в политической измене. А для успокоения бояр опекунский совет пришлось расширить до семи человек. Он и должен был править, оттеснив Боярскую думу.
Занимаясь этими приготовлениями, Василий ни разу не пригласил к обсуждению свою супругу Она была вызвана к одру великого князя лишь в самые последние часы. Он сообщил ей, что сыну оставлено государство, а ей отведен вдовий удел для проживания. Правительницей она не назначена, на то есть семеро бояр. Тут сказались традиции Москвы, не допускавшие правления женщин, но бесцеремонность последнего прощания показывает, что, очевидно, Василий так и умер женоненавистником.
4. Сиротское детство и опасные задатки
Неизвестно, в кого уродились дети от этого брака, но наследственность была тяжелой. Иван был нервным, раздражительным, трудновоспитуемым ребенком, второй сын, Юрий, и вовсе глухонемым и слабоумным.
Расправившись с выдуманным «заговором» князя Дмитровского — Юрия, то есть старшего дяди маленького Ивана, — и посадив этого князя с его боярами в башню, опекунский совет утвердился у власти. Через год-другой группе бояр, возглавлявших боярскую думу, удалось перехватить власть. Глинского, заковав в железо, посадили в тюрьму и там уморили. Во главе боярского правительства, правившего теперь от имени великой княгини Елены, встал ее фаворит Иван Овчина-Оболенский. Он расправился не только со своим соперником за влияние на Елену ее дядей Глинским, но и с младшим дядей маленького государя Андреем Старицким, действительно поднявшим мятеж. Князя Андрея посадили в тюрьму, надев на него тяжелую «шляпу железную», то есть нечто вроде железной маски. За полгода его довели до смерти. Но в 1538 г., после четырех лет правления, Елена Глинская умерла. Тотчас Ивана Овчину схватили и бросили в ту же темницу, в которой недавно умер Михаил Глинский, причем в назидание «тяжесть на него — железа — тут же положиша, что на нем Глинском была: там и преставися» (Летопись, 34: 26).
Восьмилетний Иван остался крутым сиротой. Воспитывавшийся под боком у матери и нянек, он должен был перейти в мужские руки и готовиться к своей роли под наблюдением отца, но отца давно не было, а теперь и некому было позаботиться о должном мужском воспитании. Близко от него не оказалось мужских фигур, к которым он был бы привязан. Мужчины были для него существами чужими, таинственными, любопытными и часто враждебными.