С картины Г. Неллера
Вообще, ему, видимо, было легче с простонародьем — сразу устанавливалось первенство высокорослого молодца, не сказывались огрехи образования, можно было не ожидать скрытого ехидства под маской почтительности и тайных злоумышлений.
К концу 1688 г. Петру было уже шест надцать с половиной лет. Верзила, вымахавший выше взрослых — почти до своего потолка, он пил, курил (научился у иностранцев), командовал своими потешными и присоединенными к ним полками на военных играх-маневрах, палил из пушек и забавлялся с простонародными приятелями и веселыми девицами из Немецкой слободы. Это беспокоило его мать, и она решила женить сына, чтобы он остепенился. Жену ему выбрала сама — двадцатилетнюю Евдокию Лопухину, скромную, богобоязненную и глуповатую дворянскую девицу с традиционным русским воспитанием, чурающуюся еретиков-иностранцев. В начале 1689 г. Петр послушно провел с женой медовый месяц и удрал от жены к своим строящимся на озере под Переяславлем судам. Она ему быстро и навсегда опротивела.
Изредка он появлялся на парадных действах в Москве. Как-то когда Софья оказалась рядом в торжественном царском облачении, он огрызнулся: «Тебе не место здесь, ты не царица!» Софья поняла, что пришло время решительной схватки за власть. Она стала было науськивать стрельцов, но, вспоминая разгром Хованщины, стрельцы теперь поднимались не столь охотно. Петра же эти сборы вспугнули, он ночью в одной рубашке удрал из Преображенского за могучие стены Троицкого монастыря, за ним ушли его потешные полки, и туда к нему стали стекаться все, кто понял, что за ним перевес. Софья была схвачена и отправлена в монастырь.
Надо отдать должное Софье — она самим своим прорывом к власти тоже ломала старую русскую традицию — женского затворничества и раболепия перед мужчиной, а ее любовник и соратник князь Василий Голицын был и просто западник под стать Артамону Матвееву: говорил на иностранных языках, подстригал бороду, ходил в польском костюме. Если бы не связь с Софьей, мог бы стать сподвижником Петра. Конечно, Петр далеко обогнал в развитии своих родных и весь двор, он опередил свой век в России. Но предпосылки к формированию такого характера уже были во взрастившей его среде. Просто случайное стечение обстоятельств поместило его на край этой среды, в необычные условия, а по своим задаткам и положению он был готов воспринять новые веяния и претворить их в судьбу России.
Петр опережал свой век и чисто биологически. Он уже тогда, на триста лет раньше своего поколения, был акселератом. По-видимому, к этому привели отличное питание царевича, забота и уход, обилие информации и бурный темп жизни — то, чем, как считают, обусловлена современная акселерация юношества и что отсутствовало у остальных людей, вне царской семьи. Во всяком случае Петр не только достиг гигантского роста (204 см), но и пришел к половому созреванию гораздо раньше своих сверстников — это отмечают многие современники. Когда ему было одиннадцать лет, послы шведского короля приняли юного царя за шестнадцатилетнего!