Свет ударил по глазам внезапно. Прямоугольный проем открылся, и на нас одновременно обрушился оглушительный поток голосов. Кто-то громко выкрикивал приказы, суть которых была не ясна ни мне, ни тем, кому они отдавались. Гулкий звук колдовской магии врывался в какофонию человеческих голосов. И помимо всего этого громко и отчетливо, подбирая самые грязные выражения, был слышен мужской голос. Без привычных ноток довольства так сразу и не узнаешь владельца. Мэтр Бертлен исходил злобой и с особой жесткостью перечислял все, что он сделает, когда поймает покушавшегося на него.
Даже разочарованно вздохнула, увидев коннетабля, залитого кровью, но вполне себе живого. К нему никто не приближался. Целитель отгородил пространство вокруг пострадавшего завесой, не пропускающей ни людей, ни потенциальную инфекцию. И это было верным решением. По тому, как разворотило левый бок, руку и ногу Бертлена, можно было судить о силе взрыва.
Остановилась на пороге из подземного хода, не в силах пройти внутрь. Здесь царил хаос, каждый занимался каким-то делом, не обращая внимания на окружающих. Большего беспорядка в жизни не видела. Впрочем, удивляться не приходится. Я была свидетелем, как работают королевские судьи, а здесь, кроме стражей, по-прежнему стоящих у входа в кабинет, все гражданские лица. Они не привыкли вести расследования. Привычный порядок нарушен, начальник ранен и, неизвестно, выживет ли. Какие принимать решения – непонятно.
– Бертлен, что здесь произошло? – остановился у завесы целителя принц Роберт.
– Ваше высочество, – гримаса боли исказила лицо Бертлена, – меня пытались убить!
– Каким образом? На вас кто-то напал? – встал рядом с принцем наставник.
– Броссар! Кто бы сомневался? – взвыл раненый. – Пришел посмотреть на дело рук своих?
– Бертлен, о чем ты говоришь? – удивился принц Роберт.
– Это был заряд с отсроченным временем взрыва! – в глазах, застланных болью, полыхала ненависть.
– Зачем мне вас убивать? – холодным тоном спросил Броссар.
Я, старательно избегая столкновений с суетящимися людьми, подошла к Броссару и встала рядом. Рассматривать израненное тело не собиралась, но не хотела пропустить ни единого слова. Ведь сейчас коннетабль находится в состоянии аффекта и может сказать что-то важное, о чем позже попросту забудет.
– Селестина. Ты никак не можешь смириться с ее выбором! – Бертлена затрясло от собственных слов. – Она предпочла меня! Когда же ты это поймешь и успокоишься?!
– Мэтр Бертлен, заверяю вас, выбор вашей жены меня вполне устраивает, – тем же холодным тоном произнес Броссар. В нем даже проскользнуло пренебрежение, почти на грани презрения. – Вы достойны друг друга. Селестина всегда предпочитала пресмыкаться перед титулованными мерзавцами.