Сората пытался заставить вести себя как прежде, но в итоге ещё больше переживал из-за Нанами.
Масла в огонь подлило внезапное осознание того, что он с начала приветственной вечеринки ни разу не посмотрел на сидевшую рядом слева Масиро. Впрочем, как и она на него.
Сората только и делал, что таращился на сидевшего напротив Иори.
— Что? Сората-сэмпай, зачем пылкие взгляды мне посылаешь?
— Не посылаю.
— Напомню на всякий случай, я нормальный.
— Я тоже нормальный!
Затеяли они какой-то совсем уж левый разговор, и виновница торжества Канна изумилась до глубины души.
Мысли, что теперь ему каждый день придётся жить с грузом на душе, вгоняли в уныние. Но раз Сората сказал, что хочет какое-то время подумать, не имел морального права ныть.
Когда с едой в казане покончили, Нанами начала готовить рисовый суп. Высыпала рис, убавила огонь и разбила яйцо.
И вот тогда:
— Слушай… — влезла Канна.
В её глазах за очками проявилась нотка сомнения.
— М? Чего? — спросил Сората, притворяясь спокойным.
— Какая-то странная атмосфера, не кажется? — абсолютно уверенно проговорила Канна, указывая на Сорату, Масиро и Нанами. Ему же не показалось?
— Я не пердел, — ляпнул Иори, напрочь уничтожив повисшее напряжение.
— Тупицам слова не давали.
Канна лишь бровью повела.
— В-в смысле странная?
— Ты кажешься каким-то отстранённым.
— Д-да ну ты, брось.
Взяв у Канны опустевшую тарелку, Сората налил в неё до краёв рисового супа.
— Скажу точнее. Речь вовсе не обо мне.
— ...
Только Сората подумал, что она догадалась...
— Я про остальных сэмпаев, — добавила Канна.
— П-правда?
— Это н-не так.
Сората и Нанами почти одновременно открыли рты. Они переглянулись, надеясь на единство мнений. Улыбалась Нанами неестественно. Даже немного съёжилась, будто подражая Сорате.
А затем, не выдержав и двух секунд, они покраснели и отвернулись.
— Ну вот опять.
Извинения лишь усугубили бы положение, потому Сората решил придержать язык за зубами.
— ...
— ...
Тишина в столовой создала ещё более странную атмосферу.
«Неловко». Это единственное слово идеально описывало ситуацию.
Парень, который затягивал с ответом на признание, и две девушки, которые ждали ответа, делили одно помещение. О невозмутимости и речи идти не могло.
А то, как Масиро в совершенно привычной для себя манере уплетала лосось, добавляло странностей.
Сората бросил на Масиро косой взгляд. И вот тогда понял, что всё время упускал из виду кое-что важное.
Он не знал, повлияло ли то, что он старательно не смотрел на неё, но кое в чём она явно отличалась от прежней себя — не перекладывала ему в тарелку неугодные кусочки. Обжаренное тофу, которое она не ела, постепенно накапливалась горкой в её же тарелке.