Кошечка из Сакурасо 8

— Знаешь, я люблю тебя, Сората.

— ...

— Хоть ты и любишь Нанами, я люблю тебя.

Кабинет рисования окрасился цветами заката.

3 мая. Первый день долгих выходных. День конституции.

Уроков, как обычно, не было, оттого в школе воцарилась тишина. Лишь изредка где-то вдалеке звонко ударяли металлической битой по бейсбольному мячу. Но даже звуки улицы не достигали ушей Сораты. Всем его сознанием, ощущениями, эмоциями завладела девушка перед ним… Сиина Масиро, которая пришла рассказать о своих чувствах...

Чистый, как горная река, взгляд Масиро был прикован к Сорате. Казалось, её тело с белоснежной кожей, будто нарисованное тонкими линиями, рассыплется от одного прикосновения. Она олицетворяла доброту и спокойствие, излучая тепло.

— Я-я….

Голос, не способный связать и двух слов, задрожал. Нет, не только голос. Вот-вот колени затрясутся.

Осознав своё состояние, Сората в душе засмеялся над собой. Вот же бестолочь, отвратительно, подумал он.

Мысленный кнут возымел эффект, и худо-бедно получилось взять себя в руки.

— Сората.

Но сразу же последовало признание. Всего-то назвали его по имени, но грудь едва не взорвалась изнутри.

— Ч-что?

— По-другому.

— По-другому… в каком смысле? — осторожно переспросил Сората.

— По-другому. Люблю не как баумкухен.

В голосе Масиро появилась нотка волнения. Словно она по-настоящему боялась, что её поймут неправильно. Оттого она с серьёзным лицом уточнила.

— Д-да уж понял я! — повысил голос Сората, чтобы заглушить грохот сердца.

— Правда понял?

— Ага.

— То, что я сказала...

Замолчав на середине фразы, Масиро отвела взгляд чуть в сторону. Её щёки покраснели, и вовсе не из-за вечернего солнца. В цвете изменилась она сама, изнутри. Стала едва ли не пунцовой...