Тогда Сареф не очень понял, но после дошло, что имел в виду маг. Вампир не просто получает память, знания и навыки, как будто загружает на нестираемый жесткий диск папки данных с флешки. В этой аналогии флешка становится неотъемлемой частью винчестера. Вампир сам становится тем, кого поглощает. Что если у жертвы была дурацкая привычка бубнить под нос? Сареф сам начнет так делать на уровне автоматизма, если не будет сознательно пытаться себя контролировать.
А если человек был психопатом с тягой к насилию? Может получиться так, что вампир начнет испытывать тягу к тому же самому. Так, впрочем, и получилось, когда Сареф выбирался из канализации в город. В одном туннеле встретил группу бездомных. Люди кричали и пытались бежать, но Сареф догонял каждого и изрубал на кусочки тесаком Мясника. На это не было ровным счетом никаких причин, до поглощения души Кольного Мастера никогда бы так не поступил. Но в тот раз не просто атаковал невинных людей, но еще получил невероятный прилив удовольствия как от тройной дозы сильнейшего наркотика.
После также нагло вышел в город: весь в крови, на плече тесак, в левой руке — отрубленная голова Мясника. Своим появлением и безумной улыбкой распугал на улице всех людей, а после был окружен стражей. К счастью, почему-то решил не убивать их, лишь безумно хохотал и игрался с головой Кольного Мастера. Тот инцидент удалось замять благодаря покровительству мэтра Патрика и мэтра Вильгельма.
После Сарефа приволокли в академию, где граф Вигойский внедрил в разум юноши ментальный барьер, который ослабил эффект помешательства из-за превышения лимита поглощенных душ. Всем остальным он соврал, что Сарефа атаковали мощными чарами безумия. Его авторитету никто не вздумал перечить.
После у Сарефа начался месячный период реабилитации. В это время жил в черной башне в запертой комнате. Из нее вынесли всю мебель, так что Сареф спал просто на полу. В комнате также не было окон, поэтому почти все время юноша проводил в полной темноте. Отсутствие ориентации во времени перекрыло возможность отделять сны от бодрствования. Юноша разговаривал сам с собой, переживал воспоминания всех четырех душ наяву, с кем-то дрался, куда-то пытался бежать. Сознание напоминало кровоточащий муравейник, пока разум не успел прийти в себя после «Кровавого пира».
Сейчас Сареф контролирует себя, хоть это требует ежедневных мыслительных тренировок. Дурацкую привычку бубнить под нос, как это делал Мясник, сумел заменить привычкой постукивания пальцами. Солнце полностью скрылось за горизонтом, а Сареф вновь пытается понять, насколько сильным было влияние других душ. Может ли быть так, что «Я» Бенедикта Слэна заставило Сарефа действовать на стороне людей, а не вампиров? Сейчас уже никак не узнать.