Я знаю, молодым ученым совсем нелегко отстаивать идеи, на которые научный истеблишмент повесил ярлык «странные и эксцентричные». У меня на текущем этапе моей жизни есть определенная карьерная стабильность, так же, как и нежелание – присущее мне, насколько я помню, с первого моего дня в школе, – искать одобрения у других. И даже в этой ситуации, я, возможно, не был бы готов продвигать гипотезу «Оумуамуа – инопланетный световой парус» или исследовать стоящие за ней возможности, если не осознавал бы очень остро всю хрупкость жизни и ограниченность тех временных рамок, которыми каждый из нас индивидуально ограничен в своих попытках свершить что-то для всеобщего блага. А вина за это понимание лежит, пусть и частично, и не единственно, на моей научной работе, посвященной Вселенной.
Погрузившись в чтение историй о Шерлоке Холмсе, легко забыть о точке зрения самого Холмса. Для него любой частный случай – всего лишь один из многих. И наблюдение «Отбросьте все остальные факторы, и останется один-единственный, который и есть истина» описывает его привычку к дедукции, он повторяет это в «Знаке четырех», «Берилловой диадеме», «Случае в интернате» или «Человеке с побелевшим лицом».
В каком-то смысле успешные астрофизики не очень отличаются от вымышленных детективов – хотя не все аномалии похожи, но процесс их исследования одинаков.
«Отбросьте все остальные факторы», – приказывает Холмс. И, как оказалось, здесь есть еще один фактор, относящийся к вопросу о том, откуда и зачем появился Оумуамуа. Он связан не с собственно Оумуамуа, а со Вселенной, по которой он путешествует, – Вселенной, которая старше и шире всего, что мы знаем. Может быть, ее древность и необъятность станут ключом к разгадке еще одной тайны Оумуамуа.
* * *
Во время одного семейного отпуска – в Крейдл-Маунтин, гористой местности в центральной Тасмании, за десять лет до открытия Оумуамуа, – я вышел как-то на улицу после обеда и взглянул вверх. Мы забрались далеко от цивилизации, и там не было обычного светового загрязнения, которое обычно портит вам вид с вашего дворика, где бы вы ни жили в этом мире. Я смотрел в чистое ночное небо.
Это было потрясающе. Над головой выстроились царственные звезды нашей галактики Млечный Путь, тянущиеся по небу. Чуть поодаль я мог видеть Большие Магеллановы Облака и нашего ближайшего галактического соседа, Андромеду – мерцающий, переливающийся круг света размером примерно с Луну. Я радовался этому великому зрелищу еще и потому, что знал: оно – не вне времени. Можно только гадать, станет ли человечество тому свидетелем, но в чем нет сомнений – все, что мы видим сегодня ночью в небесах, не более вечно, чем мы сами.