В то время я как-то по-особому остро ощущал это непостоянство Вселенной. Несколькими годами до того у меня возникла оригинальная идея смоделировать будущее столкновение Млечного Пути и Андромеды. Я был очень увлечен нашим отдаленным космическим будущим, чему были посвящены мои предыдущие статьи, где я показывал, что в результате ускоренного расширения Вселенной наша родная галактика останется в итоге посреди пустого пространства – войда. Когда возраст Вселенной будет в десять раз старше нынешнего, все далекие галактики уже будут удаляться от нас быстрее скорости света, поэтому человечество сможет видеть на небе звезды только своей галактики. И как же может выглядеть эта галактика? Кроме того, что изменится вид ночного неба, мощнейшее столкновение с галактикой Андромеды способно вытолкнуть наше Солнце на окраину новой, объединенной галактики, после чего новый космический ландшафт примет новый вид, который установится примерно на десять триллионов лет, – пока свет всех звезд, включая самые тусклые и слабые, самые многочисленные карликовые звезды, такие как Проксима Центавра, не угаснет. Я вдохновил своего постдока Т. Дж. Кокса заняться моделированием этого будущего столкновения, и в 2008 году мы сделали доклад, в котором рассказали, что уже через несколько миллиардов лет, еще задолго до смерти Солнца, наше ночное небо изменится до неузнаваемости, а звезды двух сестринских галактик перемешаются, образовав новую галактику в форме футбольного мяча, названную нами Милкомеда.
Было здорово увидеть в ночном тасманийском небе объекты своих исследований. Галактики Млечный Путь и Андромеда рассыпались по небу яркими каскадами света. Возможно, благодаря тому, что они были видны так ясно, я чувствовал себя причастным к их бытию более остро, чем обычно. Это особое удовольствие астрономии. Вот физики элементарных частиц, к примеру, не могут видеть бозон Хиггса невооруженным глазом.
Но мои мысли в тот вечер были заняты не только картинами будущей трансформации нашей галактики. Больше всего тогда меня волновала проблема возникновения первого поколения звезд и галактик в ранний период существования Вселенной, научные подробности истории ее развития.
«Космический рассвет» был моим первым увлечением в астрофизике. Интерес к этой теме возник впервые во время пребывания в Принстоне и с годами становился сильнее. В конце концов, исследование этой тайны окажет влияние на другие мои работы, направив мое любопытство не только на изучение истории Вселенной, но и к поискам любых цивилизаций, с которыми мы, возможно, в ней сосуществуем.