– Можешь не волноваться, – нежно произносит Джиллиан. – Ты им и взрослым будешь нужна.
– Ну да, как же.
– Вот мне ты ведь нужна до сих пор?
Салли оглядывается на сестру, которая разливает по бокалам «Маргариту»:
– Зачем это?
– Не окажись здесь тебя, когда случилась история с Джимми, сидеть бы мне сейчас в тюрьме. Ты просто знай, что без тебя мне бы тогда не справиться.
– Так это потому, что он был тяжелый, – говорит Салли. – Была бы у тебя тачка, обошлось бы и без меня.
– Нет, правда, – настаивает Джиллиан. – Я в долгу по гроб жизни.
Она поднимает бокал и показывает в ту сторону, где похоронен Джимми:
– Чао, бамбино.
Ежится, как от озноба, и отпивает глоток.
– Прощайте, без вас веселей, – бросает Салли в сырое и душное пространство.
Хорошо, проведя столько времени в помещении, выйти на открытый воздух. Хорошо сидеть вдвоем на травке в час, когда сверчки неспешно выводят свои предосенние рулады.
У Джиллиан на пальцах соль от «Маргариты». На лице ее – прелестная улыбка, от которой она выглядит моложе. То ли здешняя влажность оказывает благотворное действие на ее кожу, то ли это игра лунного света, но что-то в ней появилось совершенно новое.
– Я никогда не верила в счастье. Думала, его вообще не бывает. И вот теперь – полюбуйтесь! Готова верить во что угодно!
Салли хочется протянуть руку и потрогать луну – проверить, прохладная ли она на ощупь, или у нее только вид такой. Ей за последнее время не раз приходило в голову, что, может быть, когда живые становятся мертвыми, они оставляют пустоту, вакуум, который не заполнить никому другому. Ей самой раз в жизни крупно повезло, правда, очень ненадолго. Может быть, уже за это надо сказать спасибо и не рыпаться?
– Бен попросил, чтобы я переехала к нему, – говорит Джиллиан. – Я, можно считать, ответила отказом.
– Переезжай, – советует ей Салли.
– Так просто?
Салли решительно кивает.
– Что ж, может, стоит подумать, – признается Джиллиан. – На время. Пока нас не связывают никакие обязательства.
– Да переедешь, будь уверена.
– Ты, наверное, все это говоришь, потому что хочешь от меня избавиться.
– А я не избавлюсь. До тебя будет всего три квартала. Хотела бы избавиться – сказала бы: езжай назад в Аризону.
Фонарь над крыльцом облепили белые бабочки. Крылья у них отяжелели от влаги, их полет напоминает замедленную съемку. Бабочки белесые, как луна, и, отлетая неожиданно прочь, они оставляют в воздухе мучнисто-белый след.
– На восток от Миссисипи. – Джиллиан ерошит себе волосы. – Брр…
Салли растягивается плашмя в садовом кресле и смотрит в небо.
– Вообще-то, – говорит она, – я рада, что ты здесь.