– Чего не видел? – говорит Кайли, поймав на себе его взгляд.
– Да катись ты!
Гидеон делает ход слоном. Берет стакан с чаем и отпивает несколько глотков по старой привычке, как когда они дружили.
– И вам того же, – мгновенно парирует Кайли.
На лице у нее широкая улыбка, и оттого виден зуб со щербинкой. Она знает, о чем он думает, а впрочем, об этом нетрудно догадаться. Он прозрачен, как стекло. Ему хочется, чтобы все оставалось по-прежнему и в то же время переменилось. А кому такого не хочется? Но только так не бывает, и разница между ними в том, что Кайли это уже известно, а Гидеону пока еще невдомек.
– А я скучала по тебе, – роняет она небрежно.
– Угу, оно и видно.
Гидеон поднимает голову и встречается с ней глазами. Он торопливо отводит взгляд туда, где прежде росла сирень. На том месте, где были кусты, торчат непонятные прутья с черной корой. Вдоль каждого прута – ряд мелких колючек, таких острых, что даже муравьи предпочитают не подползать к ним близко.
– Что это у вас за чертовщина во дворе?
Кайли оглядывается на прутья. Они тянутся вверх с такой скоростью, что еще немного – и сравняются высотой со взрослой яблоней. Но на данный момент они выглядят безобидно – так, сухие, колючие хворостины. Как легко проглядеть, что повырастало у тебя в саду: отвернись ненадолго, и неизвестно, что вылезет из земли, – может, вьюн, может, сорняк, а может быть, и колючая изгородь!
– Мама вырубила сирень. От нее слишком много тени. – Кайли крепче прикусывает губу. – Между прочим, тебе шах.
Она застигла Гидеона врасплох, понемногу продвигая пешку, на которую он не обращал особого внимания. Окружила его, оставив из сострадания напоследок один ход, перед тем как нанести смертельный удар.
– Ты выигрываешь, – замечает Гидеон.
– Это точно.
У него такое лицо, что ей жалко его до слез, но она не намерена поддаваться. Этого она просто не может.
Гидеон делает единственный возможный ход – жертвует ферзя, но это не спасает, и, когда Кайли объявляет ему шах и мат, он поздравляет ее. Все вышло так, как он и хотел, но ясности как не было, так и нет.
– Десятка-то при тебе? – спрашивает Кайли, хотя на самом деле ее это мало волнует.
– Дома.
– Ну, туда нам топать ни к чему.
В этом они сходятся полностью. Мать Гидеона не способна держаться от них в стороне, поминутно пристает с вопросами, не принести ли им чего-нибудь поесть или попить – возможно, из опасения, что если хоть на секунду оставить их наедине, то быть беде.
– Мне не к спеху, – говорит Кайли. – Завтра принесешь.
– Пойдем пройдемся, не хочешь? – предлагает Гидеон. И наконец-то глядит ей прямо в глаза. – Прогуляемся немного?