Кассандра прищурилась:
– Ого! Даже так?
– Что ты имеешь в виду?
– Все, молчу, молчу! И клянусь больше не улыбаться нашему ангелу!
Лаис кивнула, но еще долго не могла успокоиться. Неужели ее… чувства к Энджелу настолько очевидны для всех? Или окружающие просто считают, что графиня Джиллейн всего лишь участвует в невинной игре, в которую вовлечено все общество?
Нет, это невыносимо!
Вечера тянулись нестерпимо долго. Лаис не могла ни на мгновение избавиться от мыслей об Энджеле. Где он? Почему уехал? Почему так внезапно? Связано ли это как-то с той женщиной, за которую он принял незнакомку на улице? Вопросы, одни вопросы. Честно говоря, ее это все вообще не должно волновать! Но ведь волнует!
Кажется, в последнее время ее интересует и волнует только то, что связано с Энджелом. Жгучее любопытство, густо замешенное на не менее жгучем влечении, разъедало Лаис изнутри, лишало сил, сна и аппетита. Уже даже дети заметили, что она почти ничего не ест. Кажется, скоро они начнут думать, что она заболела.
Стараясь хоть как-то отвлечься, Лаис с удвоенным старанием принялась за дела поместья, но даже это не способно было занять ее полностью. Читать она не могла.
Стоило ей взять книгу, как перед глазами тут же вставал Энджел с этой самой книгой в руках. Даже просто спокойно посидеть в кресле у камина стало недостижимой мечтой. Пустое кресло напротив мешало.
Но хуже всего было по ночам. Сон не приходил, Лаис лежала под одеялом и смотрела на полог кровати, стоило лишь закрыть глаза, горячие и неприличные видения тут же заставляли проснуться.
Когда неделя отсутствия Энджела подошла к концу, Лаис уже мечтала, чтобы он никогда не возвращался. Тогда можно было бы поплакать, потосковать – и забыть. Жить же с ним под одной крышей, но не иметь возможности прикоснуться – невыносимо.
Но он вернулся, вернулся в тот самый вечер, когда выпал первый снег. Черным призраком он промчался по аллее, спешился, взмахнул плащом, стряхивая налипшие снежинки, – и вошел в дом.
Лаис видела все из окна библиотеки, но не пошевелилась. Она не знала, что делать, что сказать, как себя вести. За эту неделю она пять раз решила его уволить, три раза думала о том, чтобы пробраться ночью в его спальню – и будь что будет. Теперь же она снова не знала, что делать.
Он вошел в библиотеку. Лаис всем существом ощущала холод, стекавший с его одежды.
– Вы вернулись.
Она не оглянулась, но услышала, что он подошел.
– Как и обещал.
Голос прозвучал так близко…
Лаис обернулась и замерла. Он был бледен, как смерть, под глазами залегли черные круги, словно он тоже не ел всю эту неделю, как и она. Казалось, он побывал в аду. Как и она. Губы, как обычно, крепко сжаты, в глазах – непонятное выражение (да когда он бывал понятен?). Лаис смотрела и не могла насмотреться, и ей казалось, что она тонет.