Лаис сидела, прижав ладони к губам, чтобы не закричать.
– Тогда я предпринял последнюю попытку добраться до Брайана, но не смог. Я проклинал его, сыпал самыми страшными ругательствами, какие помнил. Брат смотрел на меня ухмыляясь. Убийство Валентайн ничуть его не обескуражило. «Отлично, – сказал мой брат, – я и не рассчитывал на подобную удачу. Конечно, следовало бы позабавиться с девчонкой прежде, чем она отправилась в мир иной, но Господь решил так, потому пусть так и остается. Не плачь, мой любимый братик, – он подошел ко мне, – вы встретитесь совсем скоро. Папочка не будет плакать о тебе. Воссоединишься со своей крошкой на небесах, будете там вместе петь песенки…» И он отцепил от пояса свернутую веревку и велел дружкам держать меня крепче. Слуг в доме было немного, все пожилые, и помощи я не ждал. Брайан набросил веревку мне на шею и начал душить. Он все время говорил что-то, вот только я уже не помню что. Кажется, бормотал, как меня ненавидит и как восстанавливает справедливость… В моих глазах потемнело, и я потерял сознание от удушья.
Энджел покачал головой.
– Иногда мне жаль, что Брайан не закончил дело… Очнулся я четверть часа спустя в разгромленной гостиной. Я лежал на кушетке, а надо мной склонился гвардейский капитан, один из людей Джона. Он и его солдаты искали меня, чтобы передать поручение от Мальборо, и подоспели как раз вовремя, чтобы спугнуть Брайана с дружками. Вовремя для меня, но слишком поздно для Валентайн… Я не мог говорить, однако капитан все понял без слов. Они увезли меня оттуда в мой собственный дом, пресекая попытки остаться рядом с мертвой Валентайн; на следующее утро я заставил себя встать и направился к отцу. Я был полон решимости рассказать герцогу, что произошло, и потребовать справедливости. Мой брат убил мою любимую и едва не задушил меня – неужели это останется безнаказанным?! Приехав в Девери-Хаус, я поднялся к отцу; его секретарь сообщил мне, что герцог плохо себя чувствует. Я все-таки вошел. Отец лежал на кровати и выглядел потерянным и бледным. Прежде чем я попытался что-то произнести – я надеялся, что голос хоть немного будет мне повиноваться, а если нет, я все напишу от руки, – герцог начал кричать на меня тонким и жалким голосом. Он кричал, что Брайан все рассказал ему про меня, что я недостоин называться его сыном и не должен больше показываться ему на глаза. Что он так и знал: я пойду по кривой дорожке. Что он оказывает мне неслыханную честь, не отдавая меня в руки правосудия. Я так и не понял, в чем Брайан обвинил меня, и узнал лишь сегодня, от Либурга. Мой старший братец, оказывается, свалил вину за смерть Валентайн на меня, представив все так, будто я был пьян и прикончил девушку, а затем попросил защиты у могущественного Мальборо… Тогда я не стал ничего спрашивать у отца, развернулся и ушел. Мною владело лишь одно желание: застрелиться.