— Нет, нет, — горячо возразил Кастор, — это был именно тот голос.
— А вы смогли бы опознать этого человека?
— Тот, что хотел купить письмо, был с рыжими волосами и бородой. К тому же, на нём были тёмные очки. Здесь я таких не видел, — покачал головой француз.
«Рыжие волосы, борода и очки, конечно же, камуфляж, — понял Кречетов. — Но какая нацеленность на результат! Не вышло во Франции, завладел письмом здесь, в России. Пошёл на кражу. Неужели, клад, действительно, существует? Если это так, тогда мотив ночного убийства налицо. А вдруг, клад уже найден и извлечён из пруда? Тогда убийцу найти будет гораздо труднее. Придётся попридержать фестивальную публику, пока не разбежались, как тараканы. И особенно господина Громова. Уж больно подозрительно он скрыл кражу письма. И ещё вопрос: не был ли этот персонаж в последнее время во Франции?»
Эту мысль Кречетов занёс в свой блокнот и, поблагодарив Касторов, отпустил их из кабинета.
После аперитива заговорили о происшествии.
— Как хотите, господа, но здесь не обошлось без потустороннего, — заявил драматург Шалапутников, наливая в опустевший стаканчик самогона, подкрашенного клюквенным морсом. — Сами посудите: ночь, графские сокровища, дама в белом, вышедшая из пучины, и окровавленный труп! Каков типаж, господа! Каков нерв события! Нет, нет, я обязательно возьмусь за перо.
— А я уверена, что это преступление страсти, — томным шёпотом произнесла Кутеева. — Не забывайте, что труп найден у Поцелуева камня. Убийца выследил своего соперника и поразил в сердце. Как это волнует, как возбуждает! Я бы безропотно отдалась тому, кто готов бы был на подобную дерзость. Глаза Кутеевой мечтательно затуманились, и она стала декламировать, покачиваясь на стуле:
Ночь приоткрыла заветную дверцу
Чёрного солнца жадный оскал
Кровь на траве — пронзённое сердце
Капли вина — разбитый бокал
— Это Игорь Северянин? — робко поинтересовался Веня Романов.
— Нет, деточка, это из нынешних, — усмехнулась Кутеева, с интересом разглядывая восторженную физиономию Вени. — Если хочешь, я познакомлю тебя с творчеством этого автора в более куртуазной обстановке.
При этом она как бы ненароком провела пальцем по краю обширного декольте.
— Этот ваш декаданс — мещанство и пережиток, — звонким голосом заявила Маша Жиганова. — Мы с Беном предпочитаем другую поэзию.
Маша положила на руку юноши свою ладонь.
— Верно я говорю, Бен? — требовательно спросила она.
Веня рассеянно кивнул, с трудом отнимая взгляд от примечательного бюста поэтессы.
— А я думаю, банальная бытовуха, — раздался бесшабашный голос Хвастова. — Повздорили мужики. Слова за слово, сначала по мордасам, а потом и до багра дело дошло.