Поморщившись, будто услышав в ее смехе что-то нездоровое, Рейн ушел в дом, а вернулся уже с бутылкой воды и едой. Взгляд его стал озабоченным и тревожным.
– Неплохо, – призналась она. На подносе, внутри контейнера с едой, лежали крупная речная форель и целая гора овощей. – Я почему-то думала, что заключенных так не кормят.
– Суть наказания заключается в исправлении. – Он открыл бутылку и передал ей. – Голодная смерть в процессе наказания могла бы помешать конечной цели.
– И как твой путь к конечной цели? – осторожно спросила она.
– Я прошел его в первую же неделю, – ответил он и собрался уходить, но Яра остановила его, схватив за запястье.
– Как мне понять, маг я или нет? – спросила она с дрожью в голосе, а его рука дернулась, ощутив эту тревогу.
– Моя капсула вытягивает почти всю энергию, но создать что-нибудь безобидное у тебя должно получиться.
– А если нет? – не отпускала его она.
– Ты все еще жива. Скорее всего, магия в тебе есть и уже созрела.
Неуверенность, с которой он говорил, вынуждала задавать все больше вопросов.
– Что значит «созрела»?
Рейн тяжело вздохнул, и Яра подумала, что так вздыхают только те, кому не доплачивают за сверхурочные часы.
– В каждом маге сила созревает в определенном возрасте, – снова сев, начал объяснять он, но в его голосе появилось пренебрежение. – Потом надо научиться пользоваться ею, соблюдая идиотские законы. Короче, есть место, которое называют Цитаделью, там тебя всему научат, когда вернешься.
– Что это за законы?
– Законы, лишающие смысла обладание силой, которая может все изменить, когда это тебе необходимо. – Рейн поднял с песка ракушку, которую с силой швырнул в воду, а потом повернулся к ней и снова заговорил: – Я бы должен сказать, что тебя ждет прекрасный новый мир, но на самом деле он такой же паршивый, как и прежний. Представь, что кто-то из твоих близких умирает и только магия может ему помочь. Что ты сделаешь? Нарушишь закон, который запрещает лечить людей?
– В моем мире таких законов нет, – почти не раздумывая, ответила Яра.
Рейн издал довольный хрип.
– Вот и я так же сказал.
– Так ты из-за этого здесь?
– Нет, – ответил он. – Хоть я и нарушал его, но здесь я по другой причине, и не советую тебе начинать думать обо мне лучше, чем есть на самом деле.
– С чего бы? – отозвалась она, а потом заговорила, всматриваясь в его сосредоточенное лицо: – Хотя, раз ты спасал кого-то, значит, ты точно не убийца. Теперь твой леденящий душу взгляд не так пугает.
Молчание, как третий собеседник, вторглось в их разговор так настойчиво, что сначала за него стало неловко, но потом появилось чувство, что без него все потеряет смысл.