Она еще какое-то время завороженно смотрела на небо, а потом разделась и зашла в воду. Лунный свет играл на ее волосах, а белоснежная кожа светилась, как перламутр. Ноги все еще касались дна, и она заходила все глубже, пока вода не скрыла ее с головой.
В глухой и невесомой темноте океана не существовало ничего, кроме всепоглощающего спокойствия и абсолютной свободы. Эти чувства казались родными и одновременно совершенно незнакомыми, а ровное биение сердца стало ее единственным спутником в этой тишине. Соленая вода долго держала ее в своих нежных объятиях, пока не вытолкнула на поверхность. Только на рассвете она вернулась на пляж и, одевшись, уснула на теплом песке.
Ее разбудил строгий женский голос. Девушка с короткими волосами спорила с Рейном в стенном проеме.
– Ты хорошо подумал о своем досрочном? – Она развернулась, собираясь выйти наружу, но он преградил ей дорогу рукой.
– Больше похоже на то, что об этом хорошо подумали вы с напарником. – Его голос звучал уверенно и жестко. – Это идея Макса – подсунуть мне девицу в капсулу, чтобы сорвать досрочку?
– Что… что ты несешь? – вырвалось у нее прежде, чем она попыталась ответить, но Рейн снова перебил ее:
– Сидя в любимом баре моего брата прямо во время дежурства, что только не придумаешь, да?
Она с силой отдернула его руку:
– Это не твое дело!
– Ты права. Мое дело – выйти отсюда как можно скорее, твое – получить новую пару крылышек, а с полуживой девицей в моей капсуле это будет затруднительно для нас обоих. Делай что хочешь, но я не должен из-за нее остаться здесь еще на год.
– Какой же ты гад, – растерянно протянула она, а на ее лице озабоченность превратилась в страх.
– Виновен, – безразлично ответил Рейн и вернулся в капсулу.
Проводив его коротким взглядом, девушка быстро подошла к Яре и села на корточки перед ней.
– Как ты себя чувствуешь? – с волнением спросила она, внимательно осматривая ее.
– Голова немного кружится. Не понимаю, в чем дело. Со мной никогда такого не было.
– Возможно, это магическая истощенность. Нужно показать тебя целителю, – говорила она, помогая ей встать. – Меня зовут Аня.
– Ярослава. Можно Яра.
– Что ж, Яра, я отведу тебя в Цитадель, а потом ты сможешь вернуться домой.
Макс сидел на капоте своей машины и крутил боевой посох, перекладывая его из одной руки в другую. На ярком солнце каштановые кудри его волос отливали медью. Жара так и не унималась. Каменноостровский проспект в полдень воскресного дня выглядел всеми забытым и пустынным.
Он опустил руки и, сдвинув брови, взглянул на часы. Когда он хмурился, а делал он это чаще других, на его переносице появлялись складки и густые брови низко опускались над широко расставленными глазами.