Так я и решил — посмотреть "интересные места" и вернуться на автобусе. Не знаю почему — возможно, мы с Альмой немного поплутали, но лес тянулся больше, чем на три километра. Незаметно село солнце, стало темнеть, а лес всё не кончался. Альма, которая вначале с радостью встретила мою затею, теперь недовольно сопела и тревожно посматривала по сторонам; раза два вообще останавливалась и, поскуливая, звала меня назад, к посёлку. Наконец я и сам решил вернуться, но в этот момент заметил — впереди деревья поредели и за ними открывается ровная поляна со светлой травой и какими-то цветами, похожими на свечи. "Действительно интересное местечко", — подумалось.
— Всё, Альма, лес кончился! — бодро возвестил я. — Где-то здесь должна быть деревня, сядем в автобус, с комфортом вернёмся домой. Вперёд, дорогая!
Я устремился к поляне, но, сделав несколько шагов, внезапно по пояс ушёл в тёмную топь. Светлая травка оказалась лишь приманкой для доверчивых грибников, на самом деле поляна была болотом-ловушкой. Очутившись в хлипком месиве из трухи и гнили, я сразу повернул назад, кинул корзину в сторону земли и попытался выбраться на твёрдую почву, но не тут-то было! Топь и не думала меня отпускать. Чуть шевельну ногой — ещё глубже ухожу в вязкую жижу. Я словно попал в капкан.
Альма бросилась мне на выручку; ещё секунду, и она вслед за мной увязла бы в трясине, но я успел крикнуть:
— Стой! Назад! Ищи толстую ветку и протяни мне!
Альма забегала вдоль болота, но, как назло, подходящей ветки поблизости не было. А меня уже засосало по грудь несмотря на то, что я старался не двигаться и цеплялся за травы, торчащие из хляби.
Наконец Альма нашла сосновую ветку и протянула один конец мне, другой схватила зубами и упёрлась лапами в землю, готовая тащить меня "на буксире". И наверняка вытащила бы — она не из слабых, но ветка оказалась сухой, она обломилась, как только я за неё ухватился.
— Ищи ветку с листьями! — крикнул я. — Или сломай тонкое деревце!
Между тем у меня на поверхности уже оставалась одна голова, я только что не пускал пузыри. Последнее, что я помню, — мне в лицо тычутся ветки с листвой. Как я за них ухватился и как Альма вытащила меня — не помню. Очнулся я уже на твёрдой земле. Альма, отчаянно пыхтя, давила мне лапами на грудь, словно делала искусственное дыхание. Заметив, что я открыл глаза, Альма лизнула меня в нос и облегчённо вздохнула. Я приподнялся и обнял свою спасительницу.
А сумерки всё сгущались, нас стали донимать комары, мы оба дрожали — я от прилипшей мокрой одежды, Альма — от страха перед темнотой; она всё время прислушивалась к лесным звукам и пугливо озиралась. В общем, мы оказались в положении хуже не придумаешь. Но надо было что-то делать. Я поднялся, нашёл корзину с несколькими грибами (большинство выпало после того, как я отшвырнул её) и сказал Альме: