Престарелый президент с недоверием отнесся к сообщению, что некий поручик из киргиз-кайсаков совершил выдающиеся географические открытия. Он пожелал видеть этого инородца, чтобы убедиться в правоте собственных сомнений. К Блудову Валиханова привез непосредственный начальник — сенатор, генерал-майор Егор Петрович Ковалевский, возглавляющий Азиатский департамент министерства иностранных дел.
Егор Петрович был человек примечательный. Он начал службу горным инженером, много лет провел на Алтайских рудниках, путешествовал по Степи и смело подал правительству записку о нуждах казахов, советуя не считать их «людьми низшего свойства». В молодости Ковалевский был дружен с Достоевским, Дуровым и другими членами революционного кружка Петрашевского и мог пострадать за свои взгляды, но от жандармов его уберегли странствия по свету. Он объездил всю Европу, Ближний Восток, был в Египте, Судане, Эфиопии, Средней Азии, Афганистане... Из поездок по Монголии и Китаю Ковалевский вывез богатейший материал для книги «Путешествие в Китай». Чиновники богдыхана имели обыкновение водить русских в Пекин через Аргалинские пески, притом каждый раз по новому направлению, чтобы сбить с толку. Они были немалым образом изумлены, когда в 1849 году Ковалевский настоял на более удобном маршруте — через Монголию, по наезженному купеческому тракту. Через два года Ковалевский заключил с уполномоченными китайского правительства. известный Кульджинский трактат, открывший для русской торговли города Чугучак и Кульджу, где учреждались русские консульства.
Ведя искусно российскую политику в Азии, Егор Петрович был в Петербурге более известен не как дипломат, а как литератор и общественный деятель. В доме у него бывали Тургенев и Островский. На именинах, на Егорьев день у хлебосольного Ковалевского можно было встретить и министра графа Горчакова, и опасного социалиста Чернышевского.
В Чокане Ковалевский души не чаял и называл кашгарские сообщения Валиханова гениальными. Его хлопотами молодого ученого перевели из Сибирского войска на службу в Петербург. Это открывало перед Валихановым возможности для новых путешествий.
Представляя своего любимца графу Блудову, Егор Петрович хотел, чтобы Чокан произвел приятное впечатление. От Блудова многое зависело.
Лицо Чокана замкнуто и бесстрастно.
— Мы, Валихановы, ведем свой род от хана Аблая. В русских летописях он именуется царевичем Сибирским. Легенды воспевают его как крепкореберного и широкожелудочного богатыря. Аблай провел жизнь в войнах. Его походы и подвиги его богатырей служат сюжетами эпическим рассказам, изустно передаваемым в Степи. Для казахов век Аблая — век рыцарства... Я позволю себе прочесть строки одной из песен о хане Аблае, сложенной дочерью его врага, погибшего в бою с Аблаем: «Вверг он голову твою в беду, кровь твою слил в ведро, желчь твою взял себе, пил и не напился крови твоей, Аблай бешеный жеребец, не забыл старую месть...»