— А знаешь, он тебя тоже любил. Куколкой звал, — улыбнулся я.
— Меня так и зовут. Папуша — это Куколка по — цыгански. Любили мы с ним друг друга, сбежать хотели. Но когда отце Александра в плен попал, надо было его выручать — куда там бежать? Ну, а дальше, сам знаешь.
— А не ты ли Зарко уговорила сюда ехать? — поинтересовался я.
— Поначалу, когда дед от солдат убегал — сам так решил, мне не сказал. Ну, а потом, когда лошадей пригнал, к Курдуле съездил, чтобы долю твою отдать, а обратно с котом приехал — все мне и рассказал.
— А ты его и заставила в Шварцвальд вернуться?
— Я и заставила, — кивнула Папуша. — Он, поупирался немножко, да куда ж он денется?
— Стало быть, не гнева брауни он испугался, а внучку переспорить не смог, — заключил я, усмехнувшись, что цыган меня опять обманул.
— Что ему брауни? У нас своих домов нет, домовых не боимся, — подтвердила мои выводы Папуша.
— Эх, старый врун! — вздохнул я.
— Такой есть. Никогда не знаешь, когда правду говорит, когда врет.
— Он только в одном не врет — тебя любит.
— Любит, — согласилась Папуша. — Так ведь и я его тоже люблю, дурака старого. Кому он еще нужен, кроме меня?
Кому нужен старый лгун, за голову которого объявлена награда, я тоже не знал. Мне — точно не нужен.
— Как мы со всем с этим жить — то будем? — вдруг сказала Папуша, вспомнив о бурной ночи. — Я же своему любимому изменила…
Мне начали надоедать чужие угрызения совести, потому что грызла собственная совесть.
— Давай — ка мы с тобой так решим, — предложил я. — Сегодня у нас тобой ничего не было, а если и было — не мы в этом виноваты, а лес. Сама сказала — вокруг этот растет, как его?
— Страстоцвет, — глухо сказала Папуша. — Это цветок такой. Если понюхать — у мужчин и у женщин желание появляется. Но он маленький должен быть, а тут…
— А тут вымахал… Видишь, какая пакость случилась. С другой стороны, — задумался я, — может оно и к лучшему? Представь себе — легли бы мы спать, спим, а эта тварюга вылезла из ручья и сюда приползла.
При воспоминаниях о жабе Папушу передернуло.
— Чего мы деду — то скажем, когда он дохлую жабу увидит?
— А то и скажем — ты ночью купаться пошла, жаба напала, а я спасать прибежал, — пожал я плечами. — Так ведь оно и было. Вроде — мы ему не соврем, просто всей правды не скажем.
— Ты только не говори деду, что голой меня видел, — попросила Папуша. — Не стоит его расстраивать. Он меня до сих пор девственницей считает.
— Не буду, — клятвенно заверил я. — Ты же могла к ручью одетой пойти? Могла. В воду зашла, а тут на тебя и напали. А теперь — иди — ка ты спать.