Нам обоим стало смешно. Отсмеявшись, мы принялись целоваться, а когда остановились, то обнаружили, что мы снова лежим голенькими на куче скомканной одежды…
— У меня даже в юности такой прыти не было, — признался я, не узнавая свой голос — хриплый, словно с большого перепоя.
— Это лес давит, — усмехнулась Папуша. — Травы пахнут, ты ароматы вдыхаешь, начинаешь меня хотеть, а со мной силы теряешь. Хочешь, травы заварю? Попьешь, долго не всхочется…
— Не надо, — испугался я. — Заваришь, чего — нибудь этакого, а мне мучайся. Надо просто нам осмотрительнее быть, вот и все.
— Осмотрительнее? — хмыкнула цыганка.
Застегнув все крючки, запахнув юбку, присела на корточки. Лицо вдруг стало строже. Неожиданно, цыганка ударила кулаком о землю и длинно выругалась.
— Ты чего? — испугался я.
— Только сейчас поняла — не я сама тебя захотела, а вроде как заставило что… Ну, дура я, а не лекарка. Как же не разглядела — вокруг страстоцвет растет. Не думала, что он вымахать может.
Уткнувшись лбом в землю, Папуша глухо и прерывисто зарыдала, словно залаяла. От этих рыданий мне стало не по себе. Опустившись на колени рядом с девушкой, осторожно погладил ее по спине, но цыганка со злобой откинула мою руку и что — то снова пробормотала.
— Хватит! — прикрикнул я. — Ревешь, как старая баба!
Обычно, сравнение со старой бабой на молодых девушек действовало. Но Папуша не унималась. Тогда пришлось решиться на радикальное средство — вылить на голову девушки остатки воды. Подействовало! Цыганка перестала рыдать и начала приводить себя в порядок.
— Как же это так? — недоумевала девушка. Посмотрев на меня, спросила: — Вот скажи, гаджо, ты же меня хотел?
— Хотел, — честно признался я и добавил. — Очень тебя хотел.
— А почему первый не пришел?
— Испугался, что ты откажешь, — признался я. — Зачем тебе — такой молодой, красивой, старый козел?
— У мужчин возраста не бывает, — махнула рукой цыганка. — Это мы, женщины — сегодня юны, а завтра старухи. Но тебя бы я и на самом деле не захотела. Но почему же ты смог удержаться, а я нет?
— Как это — смог удержаться? — не понял я.
— Так ведь не ты же ко мне пришел, а я. Значит…
— Какая разница, кто к кому пришел? — перебил я девушку. — Может, у тебя мужчины давно не было, вот и все.
— У меня до тебя один лишь мужчина был, — призналась Папуша. — Пять лет прошло. Любила я его, сильно любила. Да что там, я и сейчас люблю.
Когда Папуша сказала — пять лет, у меня появились кое — какие мысли и подозрения.
— Подожди — ка — а тот мужчина, он случайно не Александр Йорген?
— Он самый, — потупив глаза, сказала цыганка.