— Месяц уже с одним мужиком сплю! — вдруг заявила Лота, усаживаясь за стол.
— А кто неволит? — равнодушно сказал я. — Постояльцев много, иди.
— Ты же меня у хозяина на весь месяц взял, не поскупился. Если уйду, деньги придется возвращать, а Паташон ругаться будет. Он же перед тобой на задних лапках ходит. Говорит — ни разу такого богатого постояльца не было. Даже чистоплюйство твое уважает. Мол, другие на простынях по два месяца спят, а этому каждую неделю новые подавай.
— Не волнуйся. Скажу хозяину, что деньги обратно не возьму.
— Так я потерплю, — ухмыльнулась девка. — Мне тоже на чистых простынях кувыркаться нравится. Да с тобой и поговорить интересно. С другими — то что? Никакого разговора, одно пыхтение. Вот, помню …
— Давай без воспоминаний, — поморщился я.
— Странный ты, — заметила Лота. — Другим мужикам, в твоем возрасте, нравится, когда я про прежних клиентов рассказываю. Их это даже заводит.
— Вот ты другим и рассказывай.
— Как скажешь, — кивнула Лота. — Ты, когда на крысе своей женишься, часто ко мне приходить станешь?
— Не знаю, — пожал я плечами. — Как сейчас можно говорить — часто ли, редко ли? Как пойдет. Давай лучше завтракать.
— Ты уж меня прости, что не в свое дело лезу… — начала Лота. — Не разозлишься? Про тебя и жену твою будущую, — уточнила девка, подтягивая к себе творожную запеканку.
— Если начала, договаривай.
— Ты бы свою невесту прямо сейчас завалил, — посоветовала Лота, принимаясь за еду.
— А зачем? — удивился я.
— Затем, что ты, как дурак, обещание дал.
— Ну, дал обещание, ну и что? — хмыкнул я, откусывая кусок сосиски.
— Где это видано, чтобы муж к жене в спальню не заходил? — хихикнула Лота. — Если ты не будешь собственной фрау юбку на нос задирать, другой найдется. Вот я и говорю — если ты со своим словом носишься, как дурачок со свистулькой, то прямо сейчас хватай свою фройляйн и в куст тащи. Ей и понравится. А не сразу понравится — ты ее еще разок — другой утащи. И слово свое не нарушишь и, девка довольна будет.
Конечно, не дело, если шлюха ведет с тобой разговор о твоей же собственной невесте, но в сущности — то она права. Другое дело, что под куст я фройляйн Йорген не потащу. И не потому, что я такой хороший и благородный, а потому что не хочется мне быть с фройляйн даже в постели, а не то, что под кустом.
Ничего не сказав Лоте, я доел завтрак и принялся собираться. Девушка же улеглась обратно в постель.
— Опять будешь весь день спать? — улыбнулся я. Водилась за ней такая слабость. Дай волю — спала бы целыми днями и ночами.
— Ага, — вяло отозвалась Лота. — Может, я в шлюхи — то подалась, чтобы отоспаться? Пока из дома не выгнали, некогда было, — пожаловалась она, — спозаранку коров доить, днем свиней пасти. Вечером — опять коров доить. А тут — благодать! Ночью работаешь, днем спишь, что еще надо для счастья?