Вы слышали анекдот: Серый волк хочет съесть семерых козлят и накрывшись овечьей шкурой поет под дверью: «Козлятушки, ребятушки, ваша мать пришла, молочка принесла!» Козлята, введенные таким образом в заблуждение, открыли волку дверь, и тот принялся их хватать и кидать в мешок. Но козлята были каратисты. Они отоварили волка, связали и стали держать совет: какую придумать ему самую страшную кару. И придумали — сдать волка в зоопарк! Подвесили козлята связанного волка на палку и несут сдавать. «Что вы делаете, «волки»! — воет серый. А козлята ему: «Молчи, «козел»! Ну как, улавливаете схожесть ситуации?
Председателем дружины оказался Шестаков Владимир, в прошлом судимый, председатель СВП в зоне общего режима на Валуйках. Тоже явление! До сих пор Витька видел козлов по необходимости, силою обстоятельств вынужденных работать на ментов, это был козел по призванию. Оказывается, и такие бывают! Шестаков жаждал закладывать всех и вся, безразлично, какой власти, безразлично, за что, и тем выслужить себе право творить произвол самому — единственное счастье в жизни. (По типу: «Лучше нету радости, чем делать людям гадости!»). Может быть это предвзятость, но Шпале показалось, что по манере держаться полицаи выгодно отличались от этой новоявленной «Старухи Шапокляк». Вот, оказывается, откуда берутся идейные борцы за демократию! Его, этого любителя острых ощущений, могли пришить на зоне, могли пришить и потом на воле, мести Шестаков боялся жутко, но еще больше боялся жить, не творя насилия. Это заставляло «отца русской демократии» держаться за свое место вдвойне. Он сам, как потом выяснилось со слов дежурного, пришел к ментам после освобождения и просил, умолял, дать ему красную повязку, иначе, дескать, ему жизни не дадут за старые грешки. Работу поставил с размахом, собрал вокруг себя таких же как сам «единомышленников»- козлов-активистов, переловил кучу хулиганов (теперь понятно, как он их ловил!) и был уже на хорошем счету у всего начальства железной дороги. Подвела мания величия («Маня Величавая»). Как всякий властолюбец, садист и трус, упиваясь своим «могуществом», потерял чувство меры, пошел на авантюру. Шестакову нужны были громкие дела и он придумал охоту на ведьм.
Поначалу в линейке «главный дружинник» храбрился, кричал, что нигде не пропадет, и на строгом устроится, тоже будет жить. Менты на то отвечали, что его еще до зоны в тюрьме порешат. Камеры орали: «Дайте его нам!» Но председателя берегли, и не напрасно! Наутро он скис и облизывал у ментов сапоги, у всех подряд, от дежурного до самого последнего сержанта, умолял не сажать его, говорил, что еще пригодится им и без него не обойтись.