При всем том, тот же Беря или Чисар, за которыми Лара самозабвенно ухлестывала, относились к ней как к собачонке. Вот где Семенова выглядела не лучше Вани Лезгинкина! А ведь и тому и другому было далеко до Руслана Серебрякова. Вот и пойми после такого этих баб!
Семенова помешалась на «дискарях»: затертый джинсовый костюм и волосы до плеч были ее идеалом современного мужчины. Но только чтобы костюм — фирм* и пуговицы на нем с иностранными буквами! Некий великовозрастный знаток «новых веяний» Жуча верховодил в кругу поселковых дискарей. Он отслужил уже армию, но на беду задержался в Ленинграде, где и нахватался верхушек «культуры». Волосы до плеч, костюм фирм*… Комната его была обклеена переснятыми, перерисованными плакатами заграничных ансамблей, изречениями типа: «Фортуна не хуй, рукой не возьмешь!», «Свободу сексу!» и т. д., и т. п. Он довольно складно трепался о хиппарях, моде и ее современных тенденциях (в том числе в любви), о стремлениях передовой молодежи Питера. С идеями свободной любви и раскрепощенных нравов этот моложавый стрекозел особенно налегал на Ларочку, убеждая ее, что со своей внешностью и способностями Семенова быстро завоюет себе почетное место в среде «передовой молодежи», если, конечно… не будет стесняться использовать свое женское начало. Жуча мнил себя интеллектуалом и часто читал в кругу боготворящих его учеников свои стихотворные произведения типа таких:
Рогайлик строгал двухметровый аршин
Красавицу Мучу ты им почеши!
А Муча стирает бутылки в воде
И ползают мухи по ейной пизде.
Рогайлик, — разъяснял Жуча, — король алюминиевого века, Муча — красавица алюминиевого века.
Или вот еще:
Шамыкра, накинув на плечи шинель,
Слону отдаваться идет на панель,
Но яйца сегодня болят у слона
Съебывайся, Шамыкра — началася война!
Шамыкра — крыса, известная куртизанка алюминиевого века. Творения, конечно, с претензией на оригинальность, однако, сомнительно, чтобы Жуча изобрел их самостоятельно, скорее всего он позаимствовал их у какого нибудь свободного питерского поэта, в кругу учеников которого сидел, так же раскрыв рот и распахнув уши, как ныне сидели вокруг него.
Пытаясь поднять себя до уровня городской цивилизации Шпала пристал к поселковым дискарям (Здесь его, хоть со скрипом, но приняли!) Раза два заслушал музон в их кругу. Ох и тяжелая это ноша — корчить из себя интеллектуала! Витька едва вытерпел, чтобы не разбить магнитофон об головы избранных. Затертая, с десятых рук переписанная опера, мелодии не поймешь, хрип да стоны, а вокруг