, а сразу просчитать все очень трудно. Вот, например, фраер нырнул в подходящий угол. Его нужно, во-первых, успеть в нем догнать, во-вторых, успеть оглянуться, чтобы быть уверенным в том, что сзади свидетелей нет, в-третьих, встречных тоже не должно быть, в-четвертых, нужно быстро вспомнить: есть ли здесь закоулок, куда его тушу можно оттащить после того, как ты трахнешь его по челюсти и, будем надеяться, вырубишь (иначе это окажется какой нибудь питекантроп, и от него самому придется удирать!). В-пятых, держи ушки на макушке: закоулок, допустим, кривой, сзади никого, спереди никого, но навстречу слышен стук каблуков — значит отбой!
Короче, нервотрепка — врагу не пожелаешь! Всякий раз, когда он настигал цель в достаточно безлюдном и отдаленном месте, Витьку начинал неудержимо бить колотун, словно вдруг зябло тело и мышцы начинали мелко-мелко дрожать, зубы выстукивать чечетку… И каждый раз что-то мешало привести замысел к осуществлению: то попадался вдруг шальной встречный прохожий, то темный двор оказывался слишком короток, и он не успевал сделать последний шаг… А это — палево! Клиент шарахался, пускался наутек. Где гарантия, что придя домой, он не позвонит по телефону в милицию и не опишет Витькину внешность, место встречи с ним? Значит, из этого района нужно срочно линять, да и потом думай: ищут тебя уже менты или еще нет, и дави косяка на каждую красную шапочку, силясь по его лицу, походке определить что у него на уме. Тут, ко всему прочему, нужно еще быть физиономистом. Словом, Витька вынужден был себе признаться, что грабитель он никудышный и стоило бы ему потренироваться по мелочам, прежде чем идти на такое решительное дело, и уж во всяком случае, нужно было прекратить это занятие на сегодня, так как он уже много напортачил и многих граждан напугал. Но… клятва! Если он ее сейчас не выполнит, то распишется перед самим собой в собственном бессилии! Еще раз увидеть свою никудышность — он этого не переживет! Уж лучше пусть его поймают и посадят. Когда-то все-таки надо сводить счеты с жизнью и самим собой! Он и так слишком долго оттягивал это дело! Короче — обратной дороги нет!
Костюмы один за другим уплывали. Шпала нервничал. С другой стороны, он понимал, что брать кого-то на боюсь, когда у самого зубы стучат, по меньшей мере, глупо. Оставался один разумный выход: исподтишка вырубить клиента и снять костюм с отрубленного. Однако, это тоже оказалось не так легко осуществить, как представлялось. В темном углу никто к себе запросто не подпускал. Роль грозного грабителя, убивающего одним своим видом, своим зловещим спокойствием явно не удалась. Для того, чтобы так вести себя, нужно, видимо, не одного на своем веку раздеть, может даже не одного убить! Эх, как сейчас Витька завидовал матерым уголовникам, которым, что муху придушить, что человека — все едино! Но ведь должен же он в конце концов пересилить себя, добыть то, что необходимо, иначе никогда не подняться над обстоятельствами и всю жизнь придется кормиться объедками с чужого пира. Шпала, и без того собой недовольный, все отчетливей начинал презирать себя, ненавидеть за нерешительность, трусость, за свои необузданные амбиции, не стоящие ломаного гроша. Последние искорки самоуважения гибли. Витька понимал: либо сегодня он осуществит задуманное, либо окончательно сломается, потеряет веру в себя.