— А представляешь какая жизнь у моряка который ходит в загранку?
Шпала этого себе не представлял. Чава объяснил:
— У него же денег куры не клюют, фирменные шмотки, иностранная аппаратура — любая, жен в каждом порту по дюжине! Когда такой корабль приходит к причалу, на берегу его уже встречают толпы блядей на любой вкус и цвет. Снимай любую! Морячки везде на расхват идут, бабы из-за них дерутся между собой!
— Ты-то почем знаешь, плавал или на берегу встречал?
— Не «плавал» а «ходил»! — авторитетно поправил Чавин, — моряки так не говорят — «плавал». Плавает говно в проруби! Откуда знаю? Морячок один знакомый рассказал. Я тебя с ним познакомлю. Да и потом, ты что, сам не видишь? Вон Курняк из морфлота пришел, видел, как вокруг него бабы увиваются! А твоя Ларочка так и путается у него под ногами, шпильки ему вставляет, как Моська вокруг слона — дура! Ему баба для гребли нужна, а не такая ссыкля! (Витька уже тогда выделял Ларочку среди других девчонок, но еще не потерял из-за нее голову, сердце его было занято Маринкой.) Так то ж военный, а в торгашах на тебя почище Ларочки толпами будут вешаться. Из плаванья пришел — два месяца отпуск, из кабаков не вылезаешь и то все пропить не успеваешь, еще на книжку тыщами падает. В загранку можно пять лет походить и на всю жизнь вот так хватает: кооперативная квартира где-нибудь в Одессе, вилла за городом на берегу моря…
Они послали заявления и получили вызовы. Поехали поступать вместе. Чаву мать позорно сопровождала до самых ворот училища. Витька ехал без родителей. За несколько дней поступления погуляли весело: пропили и прогуляли все деньги, оставив только на билеты домой. Из курсантов нашелся «наставник» — Гарик, который водил их по злачным местам и помогал спускать деньги. Витька завалился на первом же экзамене, Чава на втором. Правда, конкурс в мореходку был почище любого института — 10 человек на место.
В девятом классе, когда дворовые девчата начали кучковаться по подвалам, они с Чавой, несмотря на то, что Витька уже учился в девятнадцатой, а Чава так и остался в грязищенской, вошли в одну такую компанию. Проводили свободное время где-нибудь в переоборудованных подвалах — закутках, травили сальные анекдоты, заигрывали с одноклассницами, зажимали их настолько, насколько они сами уже это позволяли, словом, самообучались азам половых взаимоотношений. После девятого класса они стали систематически ходить на блядки в Шагаровку, куда в тот год впервые привезли на практику девятиклассников многих городских школ и вскоре уже считались здешними завсегдатаями. Причем, еще здесь выявилась одна далеко идущая Чавина особенность, о которой речь пойдет ниже.