— Ты меня хочешь? — повернулся Шпала к Натке.
Она с быстротой бывалого солдата уже заканчивала одевание. Сам Витька, застегнув на мотне презентованные пуговки, был готов еще раньше.
— Хочу! — серьезно и без тени стеснения ответила она и недовольно Барану. — А ты не суйся в чужие дела!
— Вот видишь, земеля, как глупо ты выглядишь! — вновь обратил лицо к противнику Шпала, оснастив его предварительно райской извиняющей улыбкой.
— Хорошо, — отрубил неприятную тему курянин, — мне просто нужно с тобой поговорить.
— Вот это другое дело, — пропел в ответ Витька, расставив, словно для объятий, руки, — с этого нужно было и начинать. Прямота украшает мужчину!
Он встал, включил в комнате свет, хлопнул Барана по плечу, беззаботно и панибратски, словно не допускал мысли, что тот — взведенная пружина — в любой миг может выстрелить ударом. «А он и не ударит, — чувствовал Шпала, — для того, чтобы ударить первым нужно решиться, отбросить сомнения, а он готовится, подогревает себя. Баран прикрыл дверь, вошел на три шага внутрь и остановился виновато, растерянно, словно забыл за чем пришел.
— Один на один, что ли, хочешь поговорить? — напомнил противнику суть дела Витька.
— Да! — ответил тот.
Шпала удовлетворенно кивнул:
— Ценю в людях храбрость и благородство! — и ногой лягнув дверь, крикнул через плечо: — Заходи, Краб!
Краба как раз дверью и шибануло с ног. Витька обернулся, услышав непонятный стук и увидел каратиста катающимся по полу. Тому видно представилось, что пока он стоял под дверью и вслушивался, выбирая момент для неожиданного броска, откуда ни возьмись, подоспела Витькина подмога, подкралась сзади, шибанули его чем-то по голове и сейчас будут добивать пинками. Затем он встал, все еще недоверчиво озираясь, постоял по-крабьи, растопырив руки, и с пришибленной глупой улыбочкой вошел наконец в комнату. Точно гражданин из первого ряда в цирке, неизвестно как оказавшийся в сундуке и под аплодисменты зрителей выходящий оттуда.
Куряне мои — славные воины,
Под трубами повиты,
Под шеломами взрощены,
С конца копья вскормлены.
Дороги им ведомы,
Овраги ими знаемы,
Луки у них натянуты,
Колчаны отворены,
Сабли наострены,
Сами скачут, как серы волки во поле,
Себе — чести, князю — славы ищучи, —
почему-то припомнились вдруг Шпале, глядя на них строчки восьмисотлетней давности «Слова о полку Игореве». Да, тут ничего не скажешь, выучка налицо!
Физиономия у Краба была замечательная. Нос его походил на двугорбого верблюда, прилегшего отдохнуть в пустыне у источника. Этим источником был левый голубой глаз. Нос старательно огибал его и в то же время наползал на соседний серого цвета правый глаз. Видимо, это было знаком лихого скандального характера в прошлом. Смею Вас уверить, уважаемый читатель, что из всех кривых носов, тех, что огибают левый глаз и набегают на правый значительно больше, чем обратных. Витька был левшой, так что Крабу предоставлялся сейчас счастливый случай исправить правовыпуклую конфигурацию носа на значительно более редкую обратную. Разглядев как следует