— Все равно нет смысла отпираться.
— Да уж…
— Думаешь, отдаст его показания?
— А куда он денется? Отдавать будем только из рук в руки.
— Давай соглашаться!
Все-таки Шпале неохотно верилось, что явка с повинной хоть сколько нибудь облегчит их участь. Пять лет предстояло вычеркнуть из жизни. Пять лет не видеть женщин, не пить вино, на моторной лодке не кататься… А за окном так ласково светило солнышко, играла листвой всякая растительная зелень, или, вернее, зеленая растительность. Вышел из посадки и щипал траву, нисколько не опасаясь пролетающего гиганского железного змея, сохатый. По синему небу плыли удивительные облака. Природа казалась необычайно нарядной, непреодолимо притягательной, волнующей, зовущей! Почему красоту окружающего мира особенно пронзительно начинаешь ощущать, понимать, ценить, лишь в минуту надвигающейся опасности? Просто стихами хочется говорить, до того ярко ощущаешь эту невероятную красоту жизни. Хоть и не поэт, а так и складываются в голове рифмованные строки:
Я люблю тебя жизнь, что само по себе и не ново,
Я люблю тебя жизнь, я люблю тебя снова и снова!
Даже мотивчик подходящий прямо сам в голову так и вскакивает. Прямо вот хоть композитором становись, садись за мольберт, и оперы разные пиши. И неожиданно страшная догадка мелькает в голове у Витьки. С поразительной уверенностью ощущает он, что все великие поэты и композиторы были жуликами: убийцами, грабителями, ворами и насильниками… Ну, на худой конец обыкновенными бомжами! Иначе откуда же они черпали вдохновение? Значит ясно: грабили и убивали, а когда их ловили и давали огромные срока, они со скуки писали стихи, проникновенные и неповторимые. О любви, о добре и красоте. Сколько лет надо было отсидеть на каторге, чтобы написать, например, столько бессмертных стихов, сколько написал их Пушкин!?«…Я не прошу посылку пожирней, пришли хотя бы черных сухарей!» — какой проникновенный образ и, вместе с тем, суровая реальность, не сытно, видно, жилось на казенных харчах! Оно и понятно — сытые и довольные жизнью стихов не пишут! И, кстати, кто бы на воле осилил такой труд? Ведь там семью содержать, детишек кормить нужно, а их у одного Пушкина, говорят, около десятка было! А тут все понятно — сидит в тюряге, делать нечего, срок долго тянется, жрать вечно охота, охранник, скотина, беспредельничает — одно занятие, чтобы от суровой реальности уйти — стихи писать, а потом их тому же охраннику читать: может подобреет и закурить даст. И жрать все не так охота будет! А потом их выпускали и они снова принимались грабить и убивать. Их ловили и все повторялось. Сколько раз, скажем, должны были поймать того же Есенина, чтобы его стихи отличались такой щемящей проникновенной грустью. Но самые гениальные стихи они писали конечно перед расстрелом. В том, что всех их в конце концов расстреливали, Шпала теперь ни минуты не сомневался. Вы когда нибудь задумывались, дорогие сограждане, почему все великие поэты уходили из жизни так рано? В том то и дело! Витька тоже до поры до времени не задумывался, а теперь вот понял…