В красивых глазах уже мелькали искорки отчаяния. Необходимо было спасать девичье самолюбие.
— Помню конечно, Светочка. Просто я, честно говоря, ну… обалдел немного! Ты та-акая девочка стала. Богатой будешь!
И черные, глубокие, как морская пучина, глазки засветились в ответ счастьем. Светка с подружками в качестве стажеров приезжали к ним в поселок на танцы позапрошлым летом. Опыта набирались. Тогда там было весело и многолюдно. На некоторое время Южный стал молодежной Меккой — культурным (или скорее бескультурным) центром чуть ли не всего района. В областном центре функционировала танцплощадка. Но задавленная усиленной опекой: а) милиции; б) партийных и советских органов; в) рабочих дружин; г) общественных шаек; е) и прочей многочисленной и въедливой хуеты, а так же: 1) придирчивостью и догматизмом в отношении отбора песенного репертуара; 2) протежированием в смысле подбора исполнительских групп; и так далее, и тому подобное. Она выродилась, превратившись в нечто мертвое, застывшее, кастрированное и уродливое. Но по мнению «культурных» владык зато вполне приличное и социалистическое. А может нужно было просто убрать мусор из под носа хозяев жизни и его сгребли за печку?
До поселка существовало хорошее транспортное сообщение. Здесь был облупленный, но крепкий просторный клуб (бывший крепостной театр дворянского поместья) и богатые традиции увеселительной индустрии: сногсшибательный самогон и еще более сногсшибательные драки всех видов: одиночные, смешанные и групповые. Смешанные — это когда шоблой одного окучивают. Ручные, цепные, коловые, стрелковые. Сногсшибательный репертуар. Его здесь выбирала сама публика. Исполнительские группы возводили на сцену и свергали вольные слушатели. Претендентов на клубный трон было в избытке. Всех влекла возможность показать себя (засветиться). Отсутствие цензуры, формалистики. Ансамбли, осевшие при городских школах, домах культуры обязательно должны были иметь документы, удостоверяющие зачатки музыкального образования. И, следовательно, право на существование, выступления. Здесь же никто не спрашивал, имеешь ли ты музыкальное образование. Или какой твой моральный облик. Состоишь ли ты в комсомоле, в добровольной народной дружине. Вовремя ли платишь членские взносы. Ловишь ли в свободное от работы время расхитителей социалистической собственности, или сам эту собственность расхищаешь. Являешься ли распространителем лотерейных билетов. Какие выполняешь общественные нагрузки. Чем занимаешься в свободное время, какие книги читаешь. И наконец: устойчивы ли твои политические взгляды! Никого также не интересовало, на какие шиши существует группа или отдельный претендент. Их это аппаратура, краденная или взята напрокат именно для этого выступления.