Первый День Службы (Семакин) - страница 402
Был ли конец? Самый главный вопрос, который с тех пор Витьку мучает. То есть было ли все произошедшее физической функцией уходящего сознания? Бредом. Или это реальность! И душа, освобожденная от тела, перенеслась на принадлежащую ей звезду, чтобы пребывать там вечно? Ах, если бы был и конец, тогда не надо бояться смерти! Она лишь переход в небытие! В то время, как душа бессмертная, заключенная навечно на далекой звезде, ни с чем не сравнимая мука! Невозможность умереть — зло величайшее, теперь он это знает. Хотя, с другой стороны, черт его разберет! Если не на отшибе, где вечный холод и мрак, одиночество, а поближе к «цивилизации». В скопления знакомых душ, с которыми можно общаться. В свет и теплоту, любовь… Тогда это уже вечное блаженство!!! Но в таком случае нужно признать догматы христианства о грехе и праведности. Об их последствиях… А этого Шпале очень не хотелось! «Если ударили по правой щеке, подставь и левую!» Боже мой! Одна эта заповедь уже бесила его. Архаичны вынесенные впечатления. Но почему-то Гроздев позже в себе обнаружил уверенность, что благостный конец все-таки был. Та темнота и тишина полнейшая, когда не существовало уже и души.
Яркий пример того, как человек в конце концов выдает за реальность единственное, что ему выгодно! В настоящее время Витька уже так не думает. А куда денешься? Наукой доказано, что подобные ощущения были не у него одного. у подавляющего большинства вернувшихся с того света. Это не бред. Подтверждено соответствие действительности всего увиденного ими еще на земле, с высоты птичьего полета. Можно конечно и дальше упорно все отрицать. Но где набраться столько глупости?
«Большое видится на расстоянии!» Тогда Шпала мало чего понял из открытого ему. Приобрел лишь главную загадку себе на всю остальную жизнь. Которую позже, по мере сил и времени, уже не мог оставить без внимания, старался решить…Кто-то, очевидно, толкнул безжизненное тело. И подчиненное необъяснимым законам оно вновь начало функционировать. Клетки мозга не успели отмереть, процессы полностью восстановились. Возвращалось сознание… Если память задним числом не фунциклирует, то первым ощущением была все возрастающая тяжесть. Как будто из невесомости он вернулся в лоно земного притяжения. Юркая, точно солнечный свет душа, словно напялила на себя тяжеленный и неповоротливый водолазный костюм. Тело начало чувствовать себя и уже одно это было обузой. Первая мысль: «Ну на кой черт ему эта бессмыслен ная нервотрепка?» Опять иметь плоть, наполненную тысячами тысяч болей. Кучей животных инстинктов. Заставляющую рабски «пахать» на себя сознание. (Душа — служанка тела: где взять пожрать повкуснее, бабу покрасивее…) Иметь это сознание, вмещающее в себя кучу разных, плохо увязанных, а порой и вовсе конфликтующих между собой точек зрения, принципов, философий, фактов, моральных обязательств, причинно-следственных взаимосвязей, логических умозаключений. Огромный груз памяти… Какой в этом смысл? Смысла нет! Очевидность такого заключения не требовала доказательств. Ибо Шпала только что возвернулся из вечности в этот душный тесный мирок. Там он без всего вышеперечисленного прекрасно обходился! И точно знает: весь мир целиком ничто против нее. Там Витька пролетел невообразимые, несравнимые со здешними мерками расстояния, увидел и узнал то, чего большинству смертных до этой самой смерти не увидеть и не узнать. Испытал безграничную муку и наивысшее блаженство. Прожил солидный кусочек вечности (уж никак не меньше тутошних миллионов полтораста!). И все это за несколько минут земного времени! Но ведь Шпала только что находился от этой навозной кучи более чем далеко, в другом измерении! В месте, откуда никто не в силах его достать. В свою очередь и в тот мир ни одно, даже самое лучшее из всего здешнего, с собой не унесешь — оно там бесполезно. Вся эта жизнь для вечности бесполезна. Если посмотреть на сей мизерный чахлый мирок со стороны, то прямо аж не по себе становится: так глупо он устроен, убог и скоротечен! Не было никаких реальных оснований для возвращения назад в жизнь. Даже обещание всех земных благ не соблазнило бы Гроздева. Больше того! Не соблазнили бы и самые «святые» обязанности! Увидь Витька сейчас с небес, как его злейшие враги или даже последние ничтожества со злорадным восторгом оскверняют его земной прах, и то бы пальцем не пошевелил для того, чтобы все это прекратить. Настолько все внизу подло, что даже память людская о тебе не стоит того, чтобы ради нее пальцем о палец ударить! И все же он возвращался. Инстинкт (или Промысел) действовал вопреки разуму. Так представлялось Шпале то его путешествие впоследствии.