Подошел поезд, разнеслась команда: «По вагонам!» Вой провожающих сделался невыносимым. И Шпала, на секунду вынырнув из своих мыслей, вдруг произвел открытие: а ведь и все отправляющие тоже, наверное, шаманят, чтобы обмануть эту самую злодейку-судьбу! Внутрях, небось, рады рЫдешеньки, что оглоедов-отпрысков в армию сбагрили!
О глухих подвалах МУРа, в которых хранятся досье на всех живых и мертвых. Город детства уплывает в даль, из которой нет возврата! Призывники предъявляют Иисусу за беспредел на малолетке, вскрывают его масть, после чего «обиженка» прыгает с поезда. Восставший из могилы вор сдает ее напрокат Брежневу. Сам идет на разборки с демократами. Алла Киркорова в путейской будке разливает из-под полы самогон и перебирает обширный майдан с закусью. Голубые князья — или покупатели — самозванцы! Смутные времена политических проституток. Дракула шестерит, ляпает переводники и ищет крайнего! Парламентария ловят на крысятничестве.
Из за стекла общего вагона Витька машет родителям рукой. Он спокоен, он трагически спокоен. Позже отец напишет Шпале в Сибирь: «Поезд тронулся и я запомнил твой тоскливый взгляд…» Состав ускоряет ход, мелькают лица провожающих… Кто это? Откуда взялась она на перроне — Валька — секретарша из нарсуда. Другого кого высматривает? Но почему так пронзительно глядит на Витьку, успевает дернуть рукой вверх… Скрылась из видимости. Бред какой-то! Поезд все убыстряет движение. Увозит от тюрьмы, увоДит из этой жизни в новую, еще неведомую. И не знает Шпала, что не вернется сюда ни через два года, ни через четыре. Возвратится через пять с половиной, когда на месте нынешнего вокзала будет стоять новый, современный, из стекла и бетона; когда его младший братишка, который сейчас «пешком под стол ходит», вымахает на полголовы выше Витьки; когда Ленька, которого он сейчас так незлобливо поругивает, уже упадет в яму и на место него придут другие, еще более безмозглые, но при всем том еще и вредные типы. Когда начнутся смутные времена крикунов и политических проституток (по меткому определению первой политической давалочки).
Вернется Шпала тощий и лысый на это место, как на кладбище своей юности. В сегодняшнюю жизнь он уже не вернется никогда. Пленка отрезана и отправлена в спецхран под замок до полного истления. Никому ее заново не посмотреть. «Лишь где-то там, в глухих подвалах МУРа, хранится юность, сданная в архив.» Архив будет еще подниматься и дополняться. Наверное это самое уникальное в мире собрание! Здесь досье, возможно, на каждого советского человека, включая мертвых!!! Судите сами: к старости добрая треть Витькиных одноклассников пересидит в лагерях. Число же хоть однажды задержанных и, значит, оставивших «пальчики на память» трудно определить. То-то будет раздолье писателям — крикунам из перестройщиков, заимеющим доступ к этому сокровищу в персонажах! Обыкновенных уголовников, воров, мародеров запишут в ранг идейных борцов с системой. Которых первые, в действительности, глубоко презирали! И погонят сии полчища мертвых в угоду своим амбициям. Встань те «борцы» из могил, они бы собственными руками растерзали своих нынешних «заступников». «То ли еще будет!» — как говаривает Алла Пугачева (или Киркорова?). Не удастся Витьке обмануть свою судьбу глупыми заклинаниями. Блаженны не ведающие своей участи!