— Шпала ты в Икске был и будешь, — разъяснил Султан. — А здесь пока что по имени и фамилии, доколе тебя часть не узнает. Я же не могу своих здесь разыскивать по кличке.
— Гроздев Виктор.
И они в третий раз пожали друг другу руки.
— Слышал, — улыбнулся Султан. — А вообще по фамилии пока привыкай — армия! Хорошо, земеля, я тебя завтра разыщу. Не волнуйся, все покатит хоккей! А кто еще с вами из самого Икска пришел, позови.
Стыдно было признаться, что Шпала не знает, кто именно из городских попал с ним в одну часть. События развивались так стремительно, да и голова в последние часы совсем другим оставалась забита.
— Он там, вторая кровать от угла внизу спит, — подсказал неизвестно откуда возникший у тумбочки солдат, тот что будил Витьку. Шпала пошел в отсек, разыскал нужную койку. На ней оказался похрапывающий во сне Буба. Растолкать его явилось не таким уж легким делом.
— Иди, там тебе земляк подканал.
— Какой земляк?
— Ну дед из Икских, Султан с Радуги.
«А то сболтнет чего доброго лишнего, как я чуть не сморозил,» — подумал Витька. Глаза у Бубы все еще были шальные. Он встал, сопя, принялся одеваться. Пока с этим покончил, забыл, зачем его разбудили, оглянулся на Шпалу, спросил:
— Что случилось, не понял ничего?
— Дед-земляк пришел, своих посмотреть. Иди! — нетерпеливо прошептал Витька.
Сам доковылял до собственной кровати, сел. «Я, наверное, больше не нужен?» — подумал. Посидел еще, прислушиваясь, не позовут ли. Затем хотел было раздеться. Но вспомнил, что его еще бить собирались. Все равно одеваться придется! И завалился так. «Теперь битье не страшно, раз земляк есть,» — подумал Витька и провалился в глубокую темную яму.
Шпала ломает челюсть полковнику и выпивает у стариков весь запас вина, а самих их стелет по коридору. После чего его кликуха гремит по всему Крыму. Бухгалтерия в стройбате — кому сколько заплатить, чтобы служба раем казалась. Принцип дедовщины — давить с первого дня. Святой Фома сметает часы у Одиссея. Бритый Карабас Барабас записывается в морпехи. Дуремара крутят за убийство. Буратино уходит на дембель со вставной челюстью на присосках. Бабушка делает ход: е2 — е4 и лечебные пиявки расползаются.
Проснулся Одиссей Икский от хохота, раздающегося откуда-то с другой стороны казармы. Вокруг уже все спали. Слышно было усердное сопение. Ошалело посмотрел по сторонам, силясь вспомнить/ что это с ним. Первой почему-то в голову пришла глупая мысль, что Шпала в зоне. Косой деревянный потолок, двухъярусные тесно поставленные койки, храпящий бритый народ повсюду. Может, его уже раскрутили за убийство и Витька в колонии? Роба на нем еще вольная… «Да армия же это! — наконец вспоминает Груздь, — ура!!!» Вот чертовщина-то! Так быстро идут события, что и не успеваешь запомнить, освоиться. Проснулся от того, что хотел по-малому. Странно, подумал Шпала, припоминая, кажется, он терпел еще с самого отбоя, а уже за полночь. Там кто-то чего-то говорил, что нельзя сразу. Дрались с кем-то за что-то хором, потом земляк нашелся… Или Витька с Султаном во сне разговаривал? Все в голове перепуталось. События последних дней лежат сплошной грудой. Что было раньше, что позже, что во сне, а что наяву — ничего не разберешь! Да и чем явь хуже самого фантастического сна? Помнится, его еще пигмей какой-то бить собирался, или это тоже во сне? Из-за койки дрались, рыжий сержант… Нет, бить Шпалу-деревянного, видимо, будут наяву, и тоже «Землячки». А еще он думал, ломать челюсть или нет, и решил пока погодить с этим делом. Витька сунул ноги в развалистые без шнурков туфли, встал, пошел на улицу. Шкандыб, шкандыб, шкандыб…